Наложница огня и льда

Кириллова Наталья Юрьевна

Минуту, показавшуюся мне бесконечно долгой, мужчины молчали, не сводя друг с друга напряженного, тяжелого взгляда. Наконец отвернулись друг от друга одновременно, отступили в разные стороны. Я взяла Нордана за руку, вывела в коридор, закрыла дверь. Осмотрелась быстро, убеждаясь, что поблизости никого больше нет. Мужчина сразу стряхнул мои пальцы, прошелся от стены до стены, встал спиной ко мне.

— Я полагал, что хотя бы на благоразумие Дрэйка можно рассчитывать, — произнес он негромко. — Но, похоже, в этом мире не осталось ничего неизменного.

— Норд, со мной все в порядке, — заверила я. — Вторая доза яда не повредила ни мне, ни ребенку. В конце концов, он зачат благодаря

яду. И я не знаю, что бывает, если привязка так и остается не инициированной полностью. К тому же разве не ты предлагал оглушить Дрэйка и сцедить яд?

— Речь шла об укусе как о завершающей стадии привязки, а не о явно бурном тра… бурном сексе на всех предметах мебели, что подвернутся под руку.

— Так дело не в укусе, а в том, что мы…

— Дело во всем, Шель. — Нордан развернулся, шагнул ко мне, прижал к стене возле двери. Провел пальцами по моей шее, по месту укуса. — Тебя касался другой мужчина, его запах остался на тебе. Теперь я и его чую, надеюсь, хотя бы эмоциональный фон не будет прилагаться «приятным» дополнением. — Нордан склонился к моему лицу. Его дыхание на моих губах, голос, звучащий едва слышно, хрипло. — Я знаю, как тебе понравилось… представляю, как ты стонала, как выгибалась… в его руках. За такое я готов убить вас обоих… но твой аромат по-прежнему манит, сводит исподволь с ума. И, даже зная, что ты только что была с ним, я все равно тебя хочу. Здесь, сейчас. Снова укусить тебя, пометить как свою женщину…

И бездна тоже желала. Отзывалась сладкой дрожью по телу, затеплившимся хмельным предвкушением. Когда Нордан поцеловал меня столь же жадно, требовательно, я не колеблясь ответила, обняла мужчину, ощущая его руки на бедрах, с трудом понимая, что происходит, почему желание всколыхнулось так неожиданно, хотя я действительно только что была с Дрэйком и мне казалось, должно пройти немного больше времени, прежде чем…

Нордан застыл вдруг, прервав поцелуй. Легкие торопливые шаги по коридору, голос Пенелопы, негромкий, полный страха.

— Прошу прощения, но там к вам…

— Милая барышня, можете не трудиться представлять меня. В этом нет нужды.

Нордан отстранился от меня, повернулся к визитеру, немолодому мужчине в черной одежде. Сделал маленький шаг вперед, заслоняя меня. Из спальни стремительно вышел Дрэйк в накинутой поспешно рубашке, бросил на гостя удивленный взгляд.

— Рейнхарт, какой сюрприз, — произнес Нордан, улыбаясь преувеличенно радостно, фальшиво насквозь.

Рейнхарт? Один из старших членов братства, тот, с кем заключил сделку Октавиан когда-то?

Потемневший золотой перстень с серебристой звездой на указательном пальце правой руки визитера сомнений не оставлял, и я отступила инстинктивно за спину Нордана, пытаясь унять вспышку страха и безнадежности, горькой, щемящей. Понимая отчетливо, что бежать некуда.

Глава 20

Рейнхарт действительно старше. И годами, и внешне. Короткие светлые волосы, зачесанные назад. Лицо, исчерченное морщинами, хранящее едва уловимый отпечаток прожитых столетий. Голубые глаза, яркие, цепкие, подмечающие любую мелочь, каждый оттенок эмоций в глазах окружающих, каждое движение. Я вижу вдруг отражение старшего собрата в пристальном, мгновенно взвешивающем все взгляде Дрэйка, в нарочито небрежной ледяной усмешке Нордана, в обманчиво-ленивых жестах Бевана. Вижу, как Рейнхарт осматривает нас, вместе и по отдельности, вижу, как мужчина складывает детали, составляет общую картину, делает выводы. Лишь несколько секунд паузы и губы кривятся в полуулыбке с толикой удивления.

— Не сомневаюсь, — ответил Рейнхарт наконец. — Впрочем,

на то и расчет.

— Пенни, можешь идти, — разрешил Нордан.

Стоявшая перед гостем девушка, бледная, напуганная, повернулась, собираясь обойти визитера и удалиться, но Рейнхарт качнул головой.

— Законы гостеприимства в этом доме, надеюсь, еще не забыты? Я только что прибыл в город и уверен, вы не откажетесь разделить со мной утреннюю трапезу.

— Пенни, — Дрэйк начал застегивать неторопливо пуговицы на рубашке, — скажи, чтобы в столовой накрыли на троих.

— На троих? — повторил Рейнхарт. — Разве манеры вашей лунной не позволяют с достоинством вести себя в обществе и присутствовать на завтраке с высокими гостями? Я наслышан, что она леди.

— На четверых, — поправился Дрэйк, бросив быстрый предостерегающий взгляд на Нордана. — Иди, Пенни.

Девушка кивнула нервно и покинула спешно коридор. Рейнхарт шагнул к нам, втянул воздух.

— Я полагал, что меня в этой жизни уже трудно чем-либо удивить. Но, признаться, вы смогли меня несколько обескуражить. На барышне две отметки, соответственно, привязка тройная. Отметки ваши, хотя твоя, Нордан, старее. Никогда не осуждал желание пригласить в постель кого-то третьего, но в вашем случае… удивлен, действительно удивлен. И разочарован. Нордан всегда был себе на уме, ледяной одиночка, больше, чем все мы, подверженный влиянию наших низменных инстинктов, наследию наших проклятых отцов, непозволительным слабостям, но ты, Дрэйк. — Рейнхарт снова покачал головой, осуждающе, неодобрительно. — Ты плод долгих моих трудов, результат моей неустанной отшлифовки. Я был уверен, что ты выше этих порывов, что ты способен им противостоять. Я во многих мог усомниться, но только не в тебе. А ты меня разочаровал. Обманул. Предал мое доверие.

— Мне жаль, Рейнхарт, что все так вышло. — Закончив с последней пуговицей, Дрэйк занялся манжетами. Голос ровный, взгляды на собеседника лишь мельком, словно он не настолько значительная персона, чтобы во время разговора смотреть ему в глаза и демонстрировать внимание. Нордан же напряжен, следит за старшим, готовый сорваться в любой момент, наброситься на чужака. — К сожалению или, возможно, к счастью, наша жизнь такова, что, сделав однажды выбор, мы не можем быть уверены, что нам не придется когда-нибудь вновь оказаться на том же распутье.

— Что же, будем надеяться, что ты не повторишь старой ошибки и не сделаешь неверный выбор.

— Я всегда учитываю свои ошибки. — Дрэйк внимательно осмотрел застегнутую манжету и повернулся к Нордану. — Норд, будь добр, проводи леди в ее комнату. Рейнхарт, ты же извинишь нас? Юной леди необходимо освежиться перед завтраком.

— Разумеется. — Рейнхарт отступил к стене, пропуская нас. — Мы цивилизованные существа.

Нордан обнял меня одной рукой за плечи и, держась между мной и гостем, повел прочь. Я без стеснения прижалась к Нордану, понимая, что соблюдать показные приличия бессмысленно. Рейнхарт чует обе отметки, он видел меня в объятиях Нордана, видел, как из комнаты почти сразу вышел полуодетый Дрэйк. Все необходимые ему выводы старший собрат сделал, а сопутствующие ненужные детали его не волновали.

— Я не мог не отметить некоторые ограничения в защите вашего дома, — голос Рейнхарта щелчком кнута прозвучал за нашими спинами, останавливая. — Весьма похвальная мера предосторожности. Не каждый может пройти на территорию особняка, — короткая пауза и ленивая фраза вслед: — И не каждый может выйти. До моего распоряжения.

Нордан чуть сжал мои плечи, возобновляя движение. Мы поднялись на третий этаж, прошли в мою комнату. В спальне мужчина отпустил меня, приблизился к окну, осмотрел двор.