Нам здесь не место

Санчес Дженни Торрес

— Хочешь первым пойти в душ? — спрашивает Крошка.

Я мотаю головой. Она говорит что-то еще, но я не отвечаю, и она уходит.

— El viaje es muy feo. Поездка была так себе, — слышу я голос одного из парней. — Но с тобой все будет хорошо, paisano. Нормально все будет, земляк.

Больше он ничего не говорит, и я слышу шуршание карт, когда эти двое возвращаются к игре.

Я закрываю глаза и отгораживаюсь от всего мира.

Я говорил ему, что мы справимся.

Говорил,

чтобы он доверился мне.

Твердил, что мы погибнем, если не сбежим.

Я открываю глаза. Пахнет мылом и теплой землей. Рядом со мной стоит Крошка.

— Теперь твоя очередь, — сообщает она.

В душе только холодная вода. Я стараюсь не намочить место укуса, тупо смотрю на стежки и задаюсь вопросом: может, когда этот пес меня укусил, то забрал все, что осталось от моей души? Потому что я не чувствую ничего, кроме холода.

Помывшись, я иду на запах пищи. Странно: у меня нет аппетита, но я понимаю, что тело страдает от голода. Крошка уже в кухне, разговаривает с Карлитой. Я сажусь напротив них. В моей тарелке бобы, тортильи и яичница. Перед тем как приступить к еде, я бормочу слова благодарности.

У еды нет вкуса. Я смотрю на Крошку, которая доедает последний кусок. Карлита кладет ей добавку. Моя подруга закрывает глаза, и я гадаю, кажется ли ей все это вкусным? Я продолжаю смотреть на Крошку, и вид у нее делается виноватым.

— У нас все будет хорошо, Пульга, — говорит она.

— Claro que si! Конечно! — поддерживает ее Карлита. — С Божьей помощью у вас обоих все будет хорошо.

Но я ничего не отвечаю. Не говорю, что только сейчас думал о том, какое это вранье, и что я вообще сомневаюсь в существовании Бога, даже когда смотрю на стену за их спинами и вижу написанные большими белыми буквами слова «DIOS ESTA AQUl» — «Бог здесь, с нами». Вокруг надписи линии, похожие на золотистые солнечные лучи, а по обе стороны от нее нарисованы красные розы.

И где же он, Бог?

Я подношу ко рту вилку с едой и принимаюсь жевать.

Ночью мне снится Ля Бестия. Этот зверь зол на меня за то, что я отказался с ним попрощаться, и с ревом въезжает в мои сны. Я знал, что так оно и будет. А потом во время ночного перегона меня толкают на крыше вагона, плечо пронзает боль, я падаю, и колеса отрезают мне руку. Я кричу и плачу в кромешной ночной тьме, да только никто не знает, что я упал. И я остаюсь возле путей один.

Тьма мгновенно сменяется светом, рядом со мной неожиданно оказывается Крошка, которая отчаянно кричит: «Проснись, проснись!» И я опять оказываюсь в спальне шелтера, Крошка твердит, что все в порядке, все хорошо, а двое парней в углу сидят на своих кроватях, уставившись на меня.

— Со мной все нормально, — говорю я Крошке, натягиваю на голову тонкую простыню и отворачиваюсь от нее и яркого света.

— Точно?

Я не отвечаю и слышу, как она уходит и снова выключает свет.

Я таращусь в темноту, стараясь не заснуть. Борюсь со сном, чтобы не видеть кошмаров. Но борьба со сном напоминает о поезде. Теперь

все напоминает мне о Ля Бестии. Интересно, смогу ли я когда-нибудь навсегда оставить этот поезд в прошлом.

Утром я резко просыпаюсь от какого-то резкого звука.

Я открываю глаза, и реальность проступает трещинами и коричневыми пятнами на протекающем потолке, голосами людей, сладковато-горьким ароматом кофе, журчанием воды и позвякиванием столовых приборов. Сердце начинает частить, и мне приходится схватиться за грудь, чтобы его утихомирить.

— Завтрак. — В дверях появляется Крошка в новой бейсболке, хотя на плечаху нее по-прежнему накинута старая грязная куртка.

Я вспотел, перед глазами стоит лицо Чико, в голове звучит эхо его голоса: похоже, он мне снился. Вот бы вернуться обратно в этот сон!

— Пора вставать, — говорит Крошка, и ее голос прорезает тонкую ткань сна, мою слабую связь с Чико.

Я быстро сажусь, слишком быстро, к голове приливает кровь, и комната начинает кружиться перед глазами. Но я все равно слезаю с кровати и иду следом за Крошкой на кухню.

За столом сидят вчерашние парни и Карлита. Еще тут женщина, мужчина и мальчик. Женщина кормит ребенка из своей тарелки.

— Это мой брат Пульга, — объявляет Крошка, все кивают и приветствуют меня нестройным хором:

— Buenos dias! Доброе утро!

— Mucho gusto! Приятно познакомиться!

— Они тоже братья, — сообщает Карлита, показывая на наших соседей по комнате, — Хосе и Тонно.

Парни кивают мне.

— Я Нильса, — говорит женщина, которая кормит ребенка, — это мой муж Альваро. А это наш малыш, мы зовем его Нене, — добавляет она, улыбаясь мальчишке.

Тот смотрит на меня и застенчиво машет ручкой. Я отворачиваюсь.

Карлита ставит передо мной тарелку с едой — в ней несколько кусочков курятины и большое количество тушенного в томатном соусе картофеля. Я тихо благодарю. Рука Карлиты касается моего здорового плеча, и я невольно вздрагиваю. Разговоры за столом возобновляются, а моя рука тем временем берет ложку, зачерпывает еду и несет ее ко рту. Челюсти начинают работать, язык помотает проталкивать пишу. Но я не чувствую вкуса. Я могу только смотреть в тарелку и вспоминать, какими голодными мы вечно были в дороге.

«Я могу съесть целую гору чучито».

Есть мне не хочется, но отказываться от еды я не намерен.

— Как твоя рука? — спрашивает Карлита. Ее голос будто доносится до меня откуда-то издалека.

Я смотрю на нее и пожимаю плечами.

— Сегодня сделаю тебе перевязку, — говорит она. — И вам, — обращается она к Альваро.

Только теперь я замечаю на его лице синяки.

— Как вы, набираетесь сил? — спрашивает его Карлита.

Он кивает.

— Да-да, я чувствую себя крепче. — Альваро улыбается, словно в подтверждение своих слов, но у его жены вид озабоченный. — Просто, сами знаете, в этом путешествии может и не повезти, вот и всё. Нельзя рассчитывать, что в дороге ничего с тобой не случится. Нужно просто продолжать двигаться.