Напарница
Шрифт:
— Разумеется? — непонимающе переспросил сын синдика. Я снисходительно улыбнулась.
— Сударь, быть может, вы не очень хорошо представляете себе такую жизнь, однако разумная девушка не станет служить в доме, где есть молодой мужчина, а племянник хозяйки был старше меня всего-то на два, или три года.
— Ах, да! — поддакнул Дрон Перте как-то очень неискренне. — Разумеется, это ведь неприлично.
— Нет, сударь, — забывшись, твёрдо ответила я. — Это опасно. Госпожа Кик показывала мне девушек, которые пренебрегли этим правилом. Одна стояла на Липовом бульваре, и распахивала пальто перед каждым мужчиной, который даже случайно обращал взгляд в её сторону. Рядом, в Башмачном переулке у неё была небольшая
Дрон Перте хмыкнул, и я густо покраснела, стыдясь той вольности, которую только что допустила. Странное состояние безволия и томной лени, охватившей меня после купания, постепенно проходило, и я не знала, от чего больше смущаться — от упоминания продажной женщины или от самого факта рассказа о своей жизни. Сын синдика немедленно посерьёзнел.
— А что же остальные девушки? — спросил он.
— Остальных я сама не видела, о них писали в полицейской хронике.
— Участвовали в бандитских налётах? — улыбнулся Дрон Перте, и я особенно ясно поняла, какая пропасть нас разделяет.
— Нет, сударь, — сухо отрезала я. — Их вылавливали под мостом — голых с перерезанным горлом.
За купанием мы пропустили вечерний чай и встретились с семьёй синдика только за ужином. Родители Дрона встретили нашу отлучку как нельзя более понимающе: они хихикали при взгляде на нас, подмигивали и намекали на столь чудесно проведённое время, что было ясно: они не верят в невинность наших дневных занятий. В конце ужина, прошедшего столь же весело для одной пары, сколь утомительно для другой, Дрон поднялся из-за стола, не дожидаясь позволения отца и, жестом отказываясь от десерта, произнёс:
— Матушка, Ивона устала, и ей всё это неинтересно. Я провожу её в спальню.
Лица родителей сначала вытянулись, сражённые неприкрытым упрёком сына, но после упоминания спальни они снова заулыбались, и позволение удалиться было дано.
— Ты, конечно, сказал нашей дорогой Ивоне о званом вечере? — окликнула нас матушка Дрона, когда мы уже собирались покинуть столовую.
— О званом вечере? — удивлённо переспросила я, а Дрон вежливо ответил:
— Нет, матушка, прошу меня извинить.
— Ну, так не забудь всё рассказать! Ивона, дитя моё, вы ведь не откажитесь принять участие в нашем маленьком торжестве? Оно будет в конце недели, послезавтра, кажется.
— На третий день, матушка, — поправил её Дрон и вывел меня из комнаты прежде, чем она успела возразить.
— Званый вечер! — повторила я, когда могла надеяться, что мои слова будут услышаны только непосредственным собеседником. — Как странно, но в честь чего?
Дрон Перте взглянул на меня с явным изумлением.
— Дорогое моё дитя, — фамильярно начал он, — а вы не догадываетесь?
— Нет, сударь, — холодно ответила я, вызвав ещё одну улыбку авантюриста.
— Матушка хочет показать всем, что мы помолвлены, — улыбнулся сын синдика. — Ей кажется, что после всего того внимания, которым мы вас окружаем, вы уже не решитесь пойти на попятный.
— Сударь! — взмолилась я. — Вы же это не серьёзно!
— Я как нельзя более серьёзен, сударыня, — отвесил сын синдика лёгкий, дейстрийский поклон. — В самом деле, не вижу причины, по которой бы вам не согласиться на моё предложение.
— Сударь! — протестующе взмолилась я.
— Ивона, дорогая, — заулыбался авантюрист, — я клянусь честью, что, связавшись со мной, вы не окажитесь ни на бульваре, ни под мостом.
— Сударь! — в третий раз повторила я, теперь уже возмущённо.
— Простите меня, — тихо ответил Дрон Перте, неожиданно согнав с лица улыбку. — Я как-то не думал о вас в таком качестве.
— В каком, сударь? — вскинулась я, но сын синдика покачал головой и взял мои руки в свои.
— Бедная девочка, — тихо произнёс он. — В каком же окружении тебе пришлось расти…
— Но… сударь… — оторопела я. Сын синдика разжал руки и прошёл мимо меня в свою комнату, которая располагалась буквально напротив моей. — Дрон Перте! Дрон!
— Кстати, Ивона, — с прежней своей улыбкой произнёс авантюрист. — Вы умеете танцевать?
— Простите? — поразилась вопросу я.
— Танцевать, сударыня, — повторил сын синдика, насмешливо улыбаясь. — Знаете ли, обычное занятие на званых вечерах, помогает молодёжи узнать друг друга с лучшей стороны.
Давно уже мы с сыном синдика разошлись по своим комнатам, но я никак не могла унять охватившего меня беспокойства. Меня смущала несомненная ласковость, звучавшая в голосе Дрона Перте — уж поверьте мне, я отличу её от фальшивых заигрываний развратника, — и теперь я не находила себе места. Голос, прикосновения, значительные взгляды, заботливость во время купания, участие, которое он проявлял к моему рассказу и, наконец, всё повторяющиеся разговоры о браке — всё это тревожило и смущало рассудок. Неужели сын синдика в самом деле желает… Зная обо мне всё, слыша, кто я такая и что я такое, не смутившись от рассказа о весьма низком происхождении и полном нужды детстве…
«Ами, Ами, о чём ты только думаешь? — оборвала свои смелые мысли я. — это человек насквозь лжив, и его доброта — только ещё один способ поймать тебя в ловушку!»
Но… кто знает? Почему бы мне, в самом деле, не согласиться на его предложение? Время идёт, я не молодею, и на какой брак смогу рассчитывать через… сколько лет?.. к тому моменту, когда мы, наконец, разберёмся с контрабандистами, не желающими оставлять свои попытки по приручению моего напарника? Да и… быть может, сын синдика сумеет защитить меня лучше, чем это делает вампир, постоянно бросающий меня на произвол судьбы ради каких-то непонятных мне интриг. Дрон Перте не вполне честен, но это не самый худший порок, он по-своему порядочен и держит слово, он считает своим долгом защищать женщину и никогда бы не позволил себе её ударить. Сын синдика властен, но его мягко высказанные пожелания не идут ни в какое сравнение с мысленными приказами вампира, поработившего и мою душу, и моё тело. Он не слишком богат, но у меня денег хватит на двоих и, уж во всяком случае…
Я оборвала бег своей фантазии самым решительным образом. Боже! И о чём я только думаю! Какой брак, какой Дрон Перте?! Разве может выйти замуж женщина, которая сделается вампиром через десять лет, женщина, всё состояние которой подарено не-мёртвыми и может быть в любой момент отнято обратно?! Да что это я, женщина, чьи мысли каждую ночь читает мужчина, не находящийся с ней ни в родственной, ни в любовной связи?!
«О чём ты только думаешь, Ами?»
К тому же не стоило забывать, что, по грабительским острийским законам, состояние жены принадлежит её мужу с момента свадьбы, а брачный контракт, если и будет подписан, то вряд ли в мою пользу. Дрон Перте будет иметь полную возможность выкинуть меня на улицу в одной сорочке как только ему надоест моё общество, а на порядочность этого господина полагаться ни в коем случае не стоило. Я грустно покачала головой: пленительные грёзы закончились, и реальность, в её неприглядности, встала передо мной в полный рост, как та несчастная с Липового бульвара. Боюсь, Дрон Перте обречён подыскивать себе богатую старуху: я не смогу ответить на его чувства.