Народ Мухаммеда. Антология духовных сокровищ исламской цивилизации
Шрифт:
– Да!
– Клянусь Аллахом! Для такого человека, как я, будет настоящим бесчестьем лгать. Стража! Возьмите этого человека и перережьте ему горло.
Приказ был выполнен. Сразу после этого войска отправились в путь и не останавливались до тех пор, пока не присоединились к разбившей лагерь армии Мухаллаба.
Убайд, сын Абу Мухарика, рассказывал:
«Будучи правителем Ирака, Хаджжадж перепоручил мне вести дела земледелия и заниматься земельными налогами; тогда я решил найти кого-нибудь из старых персидских земледельцев, чтобы тот помогал мне советами.
– Я очень стар, наверное, поэтому ты потревожил меня.
– Мне нужны твои помощь и благословение. Я прошу тебя стать моим советником.
Пригладив брови кусочком шелковой материи, он взглянул на меня и спросил:
– Чего именно ты хочешь?
– Хаджжадж поручил мне вести дела земледелия, а он человек в высшей степени упрямый. Посоветуй мне что-нибудь.
– Что же ты хочешь сделать в первую очередь: угодить Хаджжаджу, обогатить казну или последовать голосу своей совести?
– Если это возможно, я бы хотел сделать все вместе, но боюсь, что Хаджжадж безжалостный владыка.
Тогда старец сказал:
– Что ж, в таком случае придерживайся четырех правил: во-первых, пусть твои ворота будут всегда открыты, и при них не держи стражи, таким образом все будут знать, что смогут прийти к тебе, если захотят, а твои наместники будут еще больше бояться тебя. Во-вторых, выслушивай внимательно пришедших к тебе простых земледельцев, так правитель сможет заслужить себе доброе имя. В-третьих, твои решения должны быть одинаково справедливыми как для бедных, так и для богатых. И в-четвертых, не позволяй честолюбию твоих людей властвовать над тобой; никогда не принимай подарки от своих подчиненных, потому как, получив что-то однажды, в другой раз они не успокоятся, пока не получат вдвое больше; не позволяй, чтобы это было поводом для постыдных слухов.
Следуй этим четырем правилам, и тогда ты сможешь сдирать кожу со своих овец, от затылка до кончика хвоста, получая от них благодарность. И Хаджжаджу не в чем будет упрекнуть тебя».
«Как-то однажды один вопрос, касающийся наследства, привел Хаджжаджа в некоторое замешательство, – рассказывает Шааби. – Он спросил моего мнения, как правильно разделить имущество между матерью, сестрой и дедом.
И я ответил:
– Пять асхабов Посланника Господа – да благословит его Аллах и да приветствует! – высказывают пять разных мнений по этому вопросу. Их зовут Абдаллах, Зейд, Али, Осман и Ибн Аббас.
Хаджжадж начал уточнять, что именно говорили асхабы:
– Что сказал Ибн Аббас? Он был благочестивым мусульманином.
– Он рассудил так: дед для своего внука почти как отец, треть должна остаться матери, сестре же ничего.
– Что решил Абдаллах?
– Он разделил имущество на шесть частей и отдал три шестых сестре, одну шестую матери и две шестых деду.
– Как рассудил Зейд?
– Зейд поделил все на девять частей: три части отдал матери, две – сестре, четыре – деду.
– А что сказал владыка правоверных Осман?
– Он присудил каждому наследнику треть.
– И что сделал Али?
– Али тоже разделил наследство на шесть частей, три из которых отдал сестре, две матери и только одну деду.
Хаджжадж почесал нос и сказал:
– Единственное, чего мы не должны делать, – это следовать мнению Али.
И таким образом, он приказал судье решить вопрос согласно мнению владыки правоверных Османа».
Однажды Хаджжадж заболел и не мог встать с постели. В это время ему доложили, что народ Куфы готовит переворот. Из последних сил он поднялся на кафедру в мечети и, опираясь на костыли, стал говорить:
– Они объявили, что Хаджжадж умер? Слишком громко сказано, я еще стою на ногах. До сих пор я не искал благ по эту сторону могильной плиты. Аллах не сделал ни одно из своих творений бессмертным, кроме одного – презренного Шайтана. Я вижу, как все живое рано или поздно угасает, я вижу слабость всех, в ком течет кровь. Каждый будет погребен. И земля развеет его прах по ветру, земля поглотит и его кровь. И то, что он любил больше всего на свете, его возлюбленные дети и его возлюбленные богатства, начнут делить друг друга.
Только однажды придворные видели Хаджжаджа счастливым и веселым. Это было в тот день, когда к нему приехала Лейла из Акхьяла. Та, из-за которой ее двоюродный брат Тавба из Амира, уже давно умерший, написал однажды:
Если Лейла из Акхьяла вдруг придет просить прощенья,Даже если буду я уже покрытЗемлею и тяжелою могильной плитой,Ради смеха все равно я попрошу у ней прощения,А мой духПечально филином вдруг вскрикнет из мрачного загробья.Хаджжадж сказал:
– Мне рассказывали, что, когда ты проезжала мимо гробницы Тавбы, ты даже не свернула посетить ее. Ты была несправедлива с ним. Если бы вы поменялись ролями, он никогда бы не уехал прочь, не посетив твоей могилы.
Лейла отвечала:
– Да хранит Аллах владыку! У меня есть оправдание!
– Какое же?
– Со мной были женщины, слышавшие эти строки. Я не хотела давать им повода смеяться над ним, если он не сдержит обещания.
Хаджжаджу понравился ответ, и он сделал ей щедрый подарок. Они долго разговаривали, и никто раньше не видел его таким радостным, как в тот день.
Хаджжадж послал шпиона, некоего Гхадбана из династии Шайбан, чтобы тот принес ему сообщение от Кирмана из Персии о действиях отступника Ибн Асхата, участвующего в перевороте. Гхадбан явился к главному среди мятежников. Тот спросил его:
– Какие новости на твоей земле?
И Гхадбан ответил:
– Дурные новости! Лучше сейчас тебе пообедать на костях Хаджжаджа, чем потом он поужинает на твоих.
Тогда Кирман отправился в мечеть, поднялся на кафедру и осудил Хаджжаджа за все его дела, объявив его вероотступником и неверным. Себя же он провозгласил главой бунтарей. Но вскоре после этого он был взят под стражу вместе с Гхадбаном, который затем три года провел в тюрьме Куфы.