Народ
Шрифт:
Способность увидеть не замеченное другими называется прозорливостью; способность увидеть то, чего еще нет, что только должно появиться, называется даром пророчества. Эти два свойства, вызывающие у толпы – удивление, а у умников – насмешку, большей частью являются прирожденными качествами простых натур.
Эти свойства, редкие у цивилизованных людей, сплошь и рядом встречаются у первобытных народов, будь они на стадии дикости или варварства.
Простым натурам по душе всякое проявление жизни, они наделены чудесным даром всюду видеть жизнь и даже предугадывать ее появление.
Вот в чем кроется тайна родства простых натур с гениальными. Простой человек часто без всяких усилий, инстинктивно постигает то, что гению становится доступно в силу его способности преобразовывать сложное в простое. Таким образом те, кто стоит на самом верху, и те, кто как будто находится
Если вы серьезно изучите жизнь и творчество так называемых гениев, эту тайну природы, то убедитесь, что, как правило, гений берет у рассудка все его дары, но в то же время сохраняет в неприкосновенности дары инстинкта. [226] В гении словно уживаются два разных человека. Когда первый с помощью своего критического разума уже, казалось бы, разъял мир на мельчайшие части, второй заботливо хранит картину цельности мира. Благодаря инстинкту гений повсюду вокруг себя ощущает жизнь, ее единство. Хотя в гении сосуществуют два начала, но любовь к живой гармонии, привязанность и уважение к жизни у него настолько сильны, что он пожертвует знаниями и самой наукой, если добиться их можно только путем разложения всего сущего. Он велит замолчать тому из двух людей в нем, который вечно анализирует; останется лишь другой, наделенный простотой, а тем самым – способностью предугадывать н предсказывать.
226
Проявления гениальности весьма многообразны. То, о чем я говорю здесь, характерно для самых самобытных, самых плодовитых, самых изобретательных. Лафонтен и Корнель, Ньютон и Лагранж, Ампер и Жоффруа Сент-Илер были в одно и то же время самыми прозорливыми и самыми простыми людьми. (Прим. автора.)
Лафонтен Жан (1621–1695) – знаменитый французский баснописец, поэт и драматург.
Корнелъ Пьер (1608–1684) – выдающийся французский поэт, создатель классического направления в драматургии.
Ньютон Исаак (1643–1727) – гениальный английский физик, механик, астроном и математик.
Лагранж Жозеф (1736–1813) – выдающийся французский ученый-математик.
Ампер Андре (1775–1836) – выдающийся французский физик и математик, по имени которого названа единица силы электрического тока.
Такова тайна его сердца. В гении, несмотря на то, что наука дробит и расчленяет мир на составные части, никогда не угасает инстинкт, отказывающийся признать это расчленение, постоянно стремящийся к цельности, боящийся нарушить ее даже в самом крохотном создании. Это потому, что гению свойственна любовь к жизни, любовь, сохраняющая и творящая жизнь.
Толпа, глядя на все это со стороны, поверхностно и не умея разобраться в увиденном, убеждается порой, что гений – не только великий человек, но вдобавок добрый и простой. Кажущийся контраст удивляет толпу, между тем никакого контраста тут нет. Простота и доброта – первооснова гения, неотъемлемые его свойства, без которых он, как и бог, не мог бы творить.
Доброта гения, привлекающая к нему всех, кто слаб, мал и презираем другими, заставляющая его подчас обходить травинку, чтобы не наступить на нее, толпе кажется смешной. Его душевная простота, благодаря которой никакое искусственное членение – не помеха его уму, ибо он по частице, по едва заметному признаку мысленно воссоздает все существо целиком и даже целые миры, еще никем не предугаданные, – это чудесное свойство поражает и чуть ли не шокирует заурядных людей. Это свойство ставит великого человека в положение одиночки, вне общества, времени и пространства, хотя он один должен оставить там след.
След, который оставит гений, – не только его творения. Это вся его жизнь, где слиты воедино простота, детскость и доброта, вся красота его душевного облика, который в течение ряда веков будет для людей источником морального обновления. Быть может, то или иное из его открытии и утратит ценность по мере прогресса человечества, но его жизнь, казавшаяся современникам слабой стороной гения, дававшая завистникам повод к насмешкам, навек останется для мира бесценным сокровищем, радующим все сердца.
Конечно, у народа
Поясню свои слова. У простых людей осмысление не всегда на высоте; устремления их иногда смутны, неопределенны. В результате они иногда колеблются, топчутся на месте, ищут пути сразу в нескольких направлениях, что противоречит их характеру. Истинная же простота, простота гения, не нуждается в окольных путях; направленная прямиком к цели, она ее озаряет, словно луч маяка, пронизывающий мрак.
В гении больше детскости, чем в любом ребенке. У детей, как мы уже говорили, это смутный, неясный инстинкт; его сферу быстро ограничивает рассудок, не терпящий неясностей, так что ребенок рано начинает приставать с вопросами, сыпать возражениями, резонерствовать. У гения же прирожденный инстинкт сохраняется в неприкосновенности, импульсы его не слабеют точно так же, как и юная, кипучая надежда, эта милость божья, которую дети, к несчастью, утрачивают с возрастом.
Народ в наиболее возвышенном смысле этого слова нелегко найти в самом народе. Куда ни глянь – это не народ, а те или иные его слои, та или иная его часть, видоизменившаяся и недолговечная. Лишь в гении народ воплощается во всей своей мощи, в гении проявляется великая душа народа. Все удивляются, что массы, обычно инертные, приходят в волнение при первом же слове гения, что их ропот, похожий на гул океана, смолкает, волной подкатываясь к его ногам… Что ж тут удивительного? Голос гения – это голос народа; народ, сам по себе немой, говорит его устами, и бог – вместе с ним. Вот когда можно сказать с полным правом: «vox populi – vox Dei». [227]
227
Vox populi – vox Dei – глас народа – глас божий (лат.).
Бог это или человек? Нужно ли подыскивать для инстинкта гения мистические термины, вроде «прозрение», «вдохновение»? У обывателей есть склонность к таким ярлыкам: им надо создавать себе богов. – «Инстинкт? Природа? Фи! – говорят они. – Будь это простой инстинкт, он нас не увлек бы. Нет, это – вдохновение свыше, это – избранник божий, это – сам бог, новый Мессия!» Восхищаться великим человеком – значит допустить превосходство одного из своих ближних; уж лучше объявить его боговдохновенным или самим богом, куда ни шло! Все стараются уверить себя, что они не были бы так покорены гением, если бы не отблеск сверхъестественного, лежащий на его челе. И вот того, кто тесно связан с природой, кто должен быть в первую очередь объектом внимания ученых, объявляют стоящим над природой и наукой, не подлежащим изучению; единственного, кто является человеком в полном смысле слова, ставят вне рамок человечества. Этого человека – а он человечен, как никто другой, – чрезмерным поклонением возвеличивают до небес, отрывают от земли, где его корни… Нет, 'дайте ему быть с нами, ведь он живет здесь, а не на небесах! Пусть он останется человеком, плотью от плоти народа. Не водружайте его на пьедестал, не отгораживайте его от детей, от бедняков, от нищих духом, ведь сердцем он с ними. Пусть его всегда окружает толпа, которую он одухотворяет, пусть он окунется в полноводный жизненный поток, живет с нами, страдает ‹с нами. Разделив и наши мученья, и наши слабости, он почерпнет скрытую в них богом силу, которая станет основой его гения.
Глава VIII
Творчество гениальных людей – прообраз социального творчества
Хотя совершенства на этом свете достичь нельзя, но ближе всего к нему, по всей видимости, стоят люди, гармонически развитые, с творческой жилкой, богатство внутреннего мира которых проявляется в избытке любви и силы, переполняющих их до краев. Это сказывается не только в повседневных их поступках, но и в бессмертных деяниях, подчеркивающих, что великие души, свершившие их, заодно со всем человечеством. Этот избыток жизненной силы, эта созидательная способность, эта щедрость творчества являются, видимо, признаками того, что именно здесь мы должны найти и полноценность природы, и образцы для искусства. Те, кто изучает искусство построения общества – самый сложный из всех видов искусства, должны внимательно приглядеться к этим шедеврам создания, у которых многогранность творческих форм гармонично сочетается с единством; быть может, здесь для исследователей найдется указание верного пути.