Наш человек в Гаване
Шрифт:
Играл Сегура теперь в высшей степени осторожно. Заставить его взять шашку становилось все труднее, и Уормолд начал понимать, в чем слабость его затеи: хороший игрок может победить противника, не беря у него шашек. Он взял у Сегуры еще одну, и его заперли. Ходить ему было некуда.
Сегура вытер потный лоб.
– Видите, – сказал он, – победить вы не можете.
– Вы должны дать мне отыграться.
– Пшеничное виски слишком крепкое. 85 градусов.
– Давайте меняться, играйте теперь пшеничным вы.
На этот раз Уормолд играл черными – шотландским
– Угостите меня сигаретой.
Сегура перегнулся через стол, чтобы дать ему огня, и Уормолд заметил, как у него дрожат руки. Зажигалка не действовала, и он выругался с неожиданной злостью. «Еще две бутылочки – и он мой», – подумал Уормолд.
Но отдать шашку упорствующему противнику было так же трудно, как взять шашку у него. Помимо его воли, победа стала доставаться Уормолду. Он выпил «Харпера» и вышел в дамки. Он сказал с наигранным торжеством:
– Игра моя, Сегура. Сдавайтесь.
Сегура, нахмурившись, смотрел на доску. В нем явно боролись два чувства: желание победить и желание сохранить трезвую голову, однако голову его туманил гнев, а не только виски. Он сказал:
– Ну и свинство – так играть в шашки!
Теперь, когда у его противника была дамка, он больше не мог рассчитывать на бескровную победу, потому что дамка обладает свободой передвижения. На этот раз он пожертвовал «Таверной в Кентукки», но жертва была вынужденная, и он разразился проклятиями.
– Вот черт, – сказал он, – да эти штуки все разные! Стекло! Где это слыхано о шашках из стекла?
Уормолд чувствовал, что и его мысли путаются от пшеничного виски, но миг победы – или поражения – настал. Сегура сказал:
– Зачем вы передвинули мою шашку?
– Нет, это – «Красная этикетка». Моя.
– Не могу я, будь они прокляты, запомнить разницу между пшеничным и шотландским! Бутылочки, как бутылочки, вот и разбирайся в них!
– Вы сердитесь потому, что проигрываете.
– Я никогда не проигрываю.
И тут Уормолд сделал вид, будто совершил оплошность: он подставил под удар свою дамку. Какой-то миг ему казалось, что Сегура этого не заметил, а потом он решил, что, боясь пить, Сегура нарочно упускает счастливую возможность. Однако соблазн взять дамку был велик, тем более, что это грозило Уормолду полным разгромом. Его собственная шашка выйдет в дамки и устроит врагу форменное побоище. И все же Сегура колебался. Разгоряченное от виски и духоты, лицо его словно оплывало, как у восковой
– Зачем вы это сделали?
– Что?
– Потеряли дамку и... партию?
– Черт! Не заметил. Я, наверно, пьян.
– Вы пьяны?
– Немного.
– Но я тоже пьян. И вы знаете, что я пьян. Вы нарочно стараетесь меня опоить. Зачем?
– Не валяйте дурака. На что мне вас спаивать? Бросайте игру, пускай будет ничья.
– К черту! Не желаю. Но я знаю, зачем вы хотите меня споить. Вы хотите показать мне список... нет, вру, вы хотите, чтобы я показал вам список...
– Какой список?
– Все вы у меня в руках. Вот так! Где Милли?
– Я же вам сказал, она ушла.
– Сегодня же пойду к начальнику управления. Всех вас возьмем в силки.
– И Картера?
– А кто он такой, ваш Картер? – Он помахал пальцем перед носом Уормолда. – Вы тоже в списке, но я-то знаю, что вы никакой не шпион. Вы симулянт.
– Поспали бы немножко, Сегура. Игра кончилась вничью.
– Не желаю. Смотрите. Я бью вашу дамку. – Он откупорил «Красную этикетку» и выпил.
– За дамку пьют две бутылочки, – сказал Уормолд и протянул ему «Даносдейл крим».
Сегура тяжело развалился на стуле, подбородок его мотался из стороны в сторону. Он сказал:
– Ну, признавайтесь, что вы побиты. Я не играю в поддавки.
– И не подумаю! Я трезвее вас, смотрите – беру фука. Играйте дальше.
Канадское ячменное виски «Лорд Калверт» почему-то затесалось среди бутылочек пшеничного, и Уормолд его проглотил. Он подумал: «Надо, чтобы эта была последней. Если Сегура сейчас не свалится, все пропало. Я буду так пьян, что не смогу нажать курок. Он, кажется, говорил, что пистолет заряжен?»
– Вам ничего не поможет, – шепотом произнес Сегура. – Все равно ваше дело каюк. – Он медленно повел рукою над шашечницей, словно нес ложку с яйцом всмятку. – Видите? – Он взял одну шашку, другую, третью...
– А ну-ка выпейте, Сегура. – «Георг IV», «Королева Анна», «Горная королева» (игра кончалась по-королевски). – Ходите, Сегура. А может, мне вас снова фукнуть? Пейте. – «Бочка 69». – Еще одну. Выпейте, Сегура. – «Опора Гранта», «Старик Арджилл». – Пейте, Сегура. Теперь я сдаюсь.
Но сдался Сегура. Уормолд расстегнул ему воротник мундира, чтобы легче было дышать, и прислонил его голову к спинке стула, но и сам он ступал нетвердо, когда шел к двери. В кармане у него лежал пистолет Сегуры.
Добравшись до «Севил-Билтмора», он позвонил Картеру по внутреннему телефону. Видно, нервы у Картера крепкие, куда крепче, чем у него. Картеру не удалось выполнить свою миссию на Кубе, однако он не уезжал, он выжидал своего часа, как снайпер или манок для диких уток. Уормолд сказал:
– Добрый вечер, Картер.
– А, это вы? Добрый вечер, Уормолд.
В голосе слышался холодок – в нем звучала оскорбленная добродетель.
– Хочу перед вами извиниться, Картер. За эту дурацкую выходку с виски. Был здорово пьян. Да и сейчас чуточку пьян. И не люблю извиняться.