Наш человек в Гаване

Грин Грэм

– Вы сказали дорогой?

– У меня просто такая манера. Помните «Тропикану»? Как там он пел? Я еще не знала, что вы мой хозяин, а я ваш секретарь, вы для меня были просто милым человеком с красивой дочкой, и я вдруг поняла, что вы сейчас наделаете каких-то отчаянных глупостей с этой бутылкой шампанского. А я так смертельно устала от здравого смысла.

– Ну, меня вряд ли можно назвать человеком отчаянным.

– Они утверждают, что круг – это круг,

И мое безрассудство их просто бесит.

– Будь я

человеком отчаянным, стал бы я продавать пылесосы?

– А я говорю, что ночь – это день.

И нету во мне никакой корысти.

– Неужели вы не знаете, что такое верность, как и я?

– Нет, вы человек верный.

– Кому?

– Милли. Плевать мне на людей, верных тем, кто им платит, тем, у кого они служат... Не думаю, чтобы даже моя страна заслуживала верности. В наших жилах смешано слишком много разной крови, но если мы любим, в сердце у нас – только один человек, правда? Разве на свете творилось бы столько гадостей, если бы мы были верны тому, что любим, а не каким-то странам?

Он сказал:

– Боюсь, что у меня могут отнять паспорт.

– Пусть попробуют!

– Все равно, – сказал он. – Теперь мы оба без работы.

5

– Входите, капитан Сегура.

Капитан Сегура сиял. Сапоги его сияли, пуговицы сияли и только что припомаженные волосы тоже сияли. Он был словно начищенное до блеска оружие. Он сказал:

– Я ужасно обрадовался, когда Милли передала мне ваше приглашение.

– Нам с вами о многом нужно переговорить. Но сперва давайте сыграем. Сегодня я вас непременно побью.

– Сомневаюсь, мистер Уормолд. Я покуда еще не обязан выказывать вам сыновнее почтение.

Уормолд раскрыл шашечницу. Потом он расставил на ней двадцать четыре маленькие бутылочки виски: двенадцать пшеничного против двенадцати шотландского.

– Это еще что?

– Выдумка доктора Гассельбахера. Мне хочется, чтобы мы сыграли одну партию в память о нем. Тот, кто берет шашку, ее выпивает.

– Хитро придумано, мистер Уормолд. Так как я играю лучше, я больше пью.

– А потом я вас догоню – и в выпивке тоже.

– Я бы предпочел играть обыкновенными шашками.

– Боитесь остаться битым? Или голова у вас слабая?.

– Голова у меня не слабее, чем у других, но, выпив, я могу вспылить. Мне было бы неприятно поссориться с будущим тестем.

– Милли все равно не выйдет за вас замуж, Сегура.

– Это нам еще надо обсудить.

– Вы играете пшеничным. Пшеничное крепче шотландского. У вас будет преимущество.

– Я в нем не нуждаюсь. Я буду играть шотландским.

Сегура повернул шашечницу и сел.

– Почему вы не снимете пояс? Вам будет удобнее.

Сегура положил пояс с кобурой на пол возле себя.

– Ладно. Я буду сражаться с вами голыми руками, – сказал он весело.

– Пистолет у вас заряжен?

– Конечно.

Мои враги не дадут мне времени зарядить пистолет.

– Убийцу Гассельбахера нашли?

– Нет. Он не из уголовного мира.

– Это Картер?

– После того что вы мне сказали, я, конечно, навел справки. Во время убийства он был с доктором Брауном. А разве мы можем не верить президенту Европейского коммерческого общества?

– Значит, и доктор Браун числится у вас в списке?

– Разумеется. Ну, а теперь начнем.

Как это знает каждый игрок, шашечница пересекается по диагонали надвое «большой дорогой»: это линия обороны. Тот, кто держит под обстрелом эту черту, берет в свои руки инициативу, пересечь ее – значит перейти в атаку на противника. Сегура выбрал дебют «Вызов» и уверенно начал игру, двинув бутылочку в центр доски. Он не обдумывал ходов; он едва глядел на доску. Раздумывал и медлил Уормолд.

– Где Милли? – спросил Сегура.

– Ушла.

– И ваша прелестная секретарша тоже?

– Да, они ушли вдвоем.

– Положение у вас с самого начала неважное, – сказал капитан Сегура. Он ударил в центр обороны Уормолда и выиграл «Старого Тейлора». – Ну что ж, выпьем первую, – сказал он и осушил бутылочку. Уормолд отважился на ответный маневр, чтобы взять противника в клещи, и сразу же потерял еще бутылочку, на этот раз – «Старого Форестера». На лбу Сегуры выступили капельки пота; выпив, он откашлялся. Он сказал:

– Уж больно смело играете, мистер Уормолд. – Он показал на доску. – Вам следовало взять ату шашку.

– Можете меня фукнуть, – предложил Уормолд.

Сегура призадумался. Он сказал:

– Нет. Лучше уж вы берите мою шашку.

Марка была непривычная – «Кэрнгорм»; виски обожгло Уормолду язык.

Некоторое время они играли с необычайной для них осторожностью и не брали друг у друга шашек.

– А Картер все еще живет в «Севил-Билтморе»? – спросил Уормолд.

– Да.

– Вы установили за ним слежку?

– Нет. Какой смысл?

Уормолд цеплялся за бортовое поле, настаивая на своем уже отбитом обходном маневре, но шансов у него оставалось немного. Он сделал неправильный ход, позволивший Сегуре двинуть защищенную шашку на поле Е5 и, потеряв возможность спасти свою шашку на ноле В6, пропустил Сегуру в последний ряд; тот вышел в дамки.

– Зеваете, – сказал Сегура.

– Мы можем пойти на размен.

– Но у меня дамка.

Сегура выпил «Четыре розы», а Уормолд снял с противоположной стороны доски «Хейга с ямочками». Сегура сказал:

– Какой душный вечер!

Он короновал свою дамку, положив на нее клочок бумаги. Уормолд сказал:

– Если я ее побью, мне придется выпить две бутылочки. У меня есть запасные в шкафу.

– Здорово вы все предусмотрели, – сказал Сегура. В его тоне Уормолду послышалось раздражение.