Наша первая революция. Часть I
Шрифт:
Дума в лице своего большинства естественно выдвинула требование кадетского министерства, – требование несомненно прогрессивное, и, если бы оно осуществилось, это пошло бы нам только на пользу. Должна ли была социал-демократия поддержать это требование? Конечно: социал-демократия поддерживает все прогрессивные требования. Но как? Разумеется, не голым повторением либеральных лозунгов; наша поддержка имеет всегда более сложный и более обязывающий характер.
Трудность осуществления кадетского министерства была не в лицах, а в программе. Ни Милюков, ни Муромцев, [315] ни Петрункевич, ни Ковалевский не могут быть приняты за вандалов даже в Петергофе. Мог бы еще возбудить сомнение штуттгартский изгнанник, бывший революционер Петр Струве, – но он играет теперь в политике столь незаметную роль, что вряд ли даже возникал вопрос о вручении ему портфеля. В крайнем случае, его можно было бы назначить директором публичной
315
Муромцев, С. А. (род. в 1850 г.) – профессор римского права в Московском университете, долголетний земский деятель, член умеренного крыла к.-д. партии. В первую Государственную Думу вошел в качестве депутата от г. Москвы и единогласно был избран председателем Государственной Думы. Сыграл видную роль в организации думских работ; был посредником в переговорах между старой властью и к.-д. относительно образования думского министерства. После разгрома Думы он вместе с другими депутатами уехал в Выборг, где продолжал председательствовать на собраниях членов Думы и первый подписал «Выборгское воззвание». За это воззвание он был приговорен к трехмесячному тюремному заключению, которое отбывал в Москве с мая 1908 г. На этом и закончилась его политическая деятельность.
Трудность, повторяем, была не в лицах, а в программе. Обновление Думы на основе всеобщих выборов, отчуждение всех помещичьих земель, свобода прессы и собраний, суд присяжных по всем политическим делам, – вот требования, с которыми Петергоф не хотел мириться. Мы должны были развить вокруг этих именно требований, в отчетливой демократической форме, самую широкую агитацию в массах, – и, таким образом, с одной стороны, затруднить кадетам сделку на каких-нибудь мизерных основаниях, а с другой стороны, дать им возможность опереться на народные требования в своих переговорах с Петергофом.
Но сделать нашим прямым лозунгом призвание к власти думского, т.-е. кадетского, министерства, мы не могли, ибо это значило бы взять на себя перед рабочими массами ответственность за политику будущего министерства.
Если сегодня мы требуем кадетского министерства только потому, что оно лучше горемыкинского, то не приведет ли нас политическая логика к тому, что завтра мы будем поддерживать все шаги этого министерства – только для того, чтобы оно не уступило своего места министерству Столыпина?
Так или иначе, Петергоф оборвал переговоры, Столыпин разогнал Думу и объявил Петербург на положении чрезвычайной охраны. Абсолютизм хочет отвоевать у истории свои «сто дней». [316]
Думский период революции закончен.
III
2 декабря министерство Витте закрыло в Петербурге 8 газет, а 3 декабря арестовало Совет Рабочих Депутатов. Либералы обвиняли нас в том, что мы своим агитационным неистовством вызвали реакцию и подкопали то, что сами создали. Мы обвиняли их в близорукости, доказывая им, что атака реакции была объективно неизбежна, а наше агитационное «неистовство» диктовалось необходимостью подготовить массы к этой неизбежной атаке. Либералы отвечали нам, что мы хотим наши тактические ошибки навязать истории.
316
Здесь проводится аналогия с периодом вторичного царствования Наполеона I, известного в истории под названием «ста дней». Живя в изгнании на острове Эльбе, Наполеон зорко следил за политической жизнью Франции. Зная об общем недовольстве реакционной деятельностью Бурбонов, Наполеон решает прибегнуть к попытке свержения бурбонской династии. 26 февраля 1815 г. он во главе маленькой армии (1.600 чел. с 80 лошадьми и несколькими пушками) направился во Францию и 1 марта высадился на берегу Жуанвильского залива.
Свою политическую программу Наполеон формулировал так: избавление Франции от оскорблений со стороны дворянства, закрепление добытых революцией социальных прав, полный отказ от завоевательных планов и конституционное правление.
Эта программа привлекла на его сторону огромные массы приверженцев. Армия его стала быстро увеличиваться. 10 марта Наполеон был уже в Лионе, где принял титул императора, а 20 марта в Тюльери. Король бежал в Гент. Возвращение Наполеона объединило против него всю Европу. В марте представители всех европейских держав объявляют его вне закона, его курьеры нигде не принимаются. Союзники собирают крупные военные силы для действий против Наполеона.
В своей дальнейшей политике Наполеон пытался опереться на либералов. Еще в марте в Лионе им был издан декрет о созыве департаментских избирательных коллегий. Однако, широко развернуть свою деятельность ему не удалось: 18 июня его армия была разбита при Ватерлоо (в Бельгии) соединенными силами англичан и пруссаков, после чего Наполеон был вторично низложен и сослан, на этот раз уже навсегда, на остров св. Елены.
Но вот либеральная Дума сменила рабочий Совет. В тактике Думы не было и тени неистовства. Дума имела во главе своей безупречного цензора конституционных нравов, г. Муромцева, который с непримиримостью, достойной более серьезного дела, поддерживал в ней атмосферу парламентского гипноза. Статьи официальных кадетских газет писались не иначе, как в белых перчатках.
9 июля министерство Столыпина [317] закрыло 7 газет, разогнало Думу и ввело чрезвычайную охрану. Либеральные политики уклоняются от ответа на вопрос: нужно ли искать причину этой новой атаки реакции в тактических ошибках кадетов или в объективном развитии политических отношений? Но если кадеты и сошлются на объективное развитие, мы им скажем: вы все же виноваты, ибо в то время, как мы это объективное развитие отношений предвидели и на этом предвидении приглашали вас строить вашу тактику, вы оставались слепы или добровольно закрывали глаза.
317
Министерство Столыпина – образовалось после разгрома I Государственной Думы (8 июля 1906 г.).
В программу этого министерства входило создание богатого слоя крестьянства, на которое царское правительство могло бы опереться в своей защите дворянского землевладения. Эта попытка выделения кулацких хозяйств на отруба и хутора и получило потом название «столыпинской реформы».
Более подробно о характере столыпинского министерства см. XII т., прим. 48.
Кадеты утверждали, что революционная тактика исчерпала себя, что политическая борьба должна быть отныне локализирована в стенах Думы. И вот, логика думской борьбы привела к упразднению Думы и поставила кадетов лицом к лицу с вопросами революционной тактики. Кадеты обвиняли нас в том, что вместо реальной поддержки реально существующей Думы, мы готовим массы к какому-то фантастическому «выступлению». И вот, накануне роспуска Думы кадетский официоз не нашел другого ответа пред лицом напиравшей реакции, как пригрозить ей «трубными звуками» народного восстания.
Кадеты обвиняют нас в якобинской попытке подорвать государственные финансы. И вот, логикой политической борьбы они были вынуждены в июле выпустить воззвание, которое есть ничто иное, как бледная копия «якобинского» манифеста, выпущенного нами в декабре.
Кадеты порицали наш метод захвата прав. Революционной силе пролетариата они противопоставляли нравственный авторитет нации, Рабочему Совету – Государственную Думу. И вот, в то время, как наш «финансовый» манифест, под моральным давлением Совета, напечатала вся либеральная пресса, – выборгское воззвание, несмотря на весь авторитет Думы, появляется исключительно подпольным путем. Это воззвание печатаем мы, партия революции, и применяем для этой цели тот самый метод захвата, который кадеты так жестоко осудили.
В октябре и ноябре мы, опираясь на силу пролетариата, пользовались свободой прессы, собраний и союзов. В мае и июне Дума оказалась не в силах обеспечить за нами эти права.
И, наконец, скажем мы, если декабрьская реакция в своей бешеной попытке восстановить все утерянные позиции не снесла либеральной партии с ее собраниями и с ее прессой, то это потому, что она встретила революционный пролетариат на своем пути. Не думают ли либералы, что реакция нашла бы в самой себе сдерживающие начала, если бы рабочие не оказали ей мужественного сопротивления? Не думают ли кадеты, что правительство, еще в октябре разочаровавшееся в выгодах либеральной политики, утруждало бы себя созывом Государственной Думы, если б в декабре пролетариат снова не восстал против самодержавного режима?
Если правительство стояло в нерешительности пред Думой 2 1/2 месяца, то не потому, что его заворожила корректность г. Муромцева, а потому, что оно страшилось повторения декабрьских событий.
Мы утверждаем: Государственной Думы не было бы, если б не было рабочего Совета. Наоборот, Дума оказалась не в силах создать условия существования не только для Совета, но и для самой себя.
IV
Дума упразднена. Но не упразднена ни одна из тех огромных задач, которые собиралась разрешить Дума. Разгон Думы поставил вопрос о путях и методах дальнейшей борьбы. Если из предшествующего сопоставления нашей тактики и тактики кадетов следует какой-нибудь вывод, так это, надеемся, тот, что их тактику приходится менять на нашу. Мы по-прежнему опираемся на развитие революции и считаем, что независимая политика пролетариата является самым могучим двигателем этого развития.
В манифесте своего декабрьского выступления пролетариат поставил своей целью – вырвать власть из рук бюрократической монархии. Героическая попытка пролетариата разбилась о сопротивление армии. Благодаря опыту Думы, задача декабрьского пролетарского восстания стала теперь, в той или иной степени, задачей народных масс. Как и в декабре, армия является непосредственным препятствием к переходу власти в руки народа; как и в декабре, вопрос о настроении армии должен быть поставлен в практической форме народного выступления.