Наша толпа. Великие еврейские семьи Нью-Йорка
Шрифт:
Во время войны от 600 до 700 тыс. евреев бежали на восток из Польши и стран Балтии, а еще 100 тыс. из Галиции и Буковины. Другие бежали на запад — полмиллиона в Австрию, возможно, 100 тыс. в Германию. Миграция была пугающей и неустойчивой, поскольку никто не знал, куда он направляется, разрешат ли ему остаться и на какой срок. Около тридцати тысяч еврейских беженцев расположились лагерем без крова в русском лесу. Когда Турция вступила в войну на стороне Германии, еврейские общины в Палестине оказались в отчаянном положении. Многие евреи на Святой Земле бежали из царской России, и теперь их подозревали как вражеских иностранцев. В конце августа 1914 г. Генри Моргентау, занимавший пост посла США в Турции, направил Якобу Шиффу письмо с просьбой о немедленной помощи в размере 50 тыс. долл. Американский еврейский комитет выделил из этой суммы 25 тыс. долларов, Шифф лично — 12,5 тыс. долларов, а Временный сионистский
Американские евреи, конечно, были разделены. AJC был лишь еще одним символом этого разделения. В кризисе, с которым столкнулись все евреи, нельзя было найти решение на основе фракций. Все евреи Америки должны были каким-то образом объединить свои усилия.
В то время в США существовали сотни еврейских благотворительных организаций. В октябре 1914 г. Шифф попросил представителей сорока крупнейших из них встретиться с его AJC. На этой встрече комитету, состоящему из Оскара С. Страуса, Джулиана В. Мака, Луиса Д. Брандейса, Гарри Фишеля и Мейера Лондона, который «пользовался уважением всех элементов», было предложено выбрать сто ведущих американских евреев для создания Американского еврейского комитета помощи. «Всем евреям, — торжественно объявил Шифф, — всех оттенков мышления, независимо от страны их рождения, рекомендуется внести свой вклад с максимальной щедростью». Президентом этой новой организации должен был стать Луи Маршалл, а казначеем — Якоб Шифф. Однако Шифф попросил предоставить эту честь своему зятю, Феликсу Варбургу.
Работая в тесном контакте с Шиффом, Феликс решил, что главной задачей казначея будет создание расходного агентства, через которое американские средства можно будет направлять в Европу. Для этой цели, которая поначалу казалась простой, но впоследствии приобрела такое ошеломляющее значение, что полностью затмила свою головную организацию, Феликс провел 27 ноября 1914 г. первое заседание Объединенного распределительного комитета американских фондов помощи еврейским жертвам войны (Joint Distribution Committee of American Funds for the Relief of Jewish War Sufferers). Это был знаменитый Объединенный распределительный комитет, доход которого к концу войны достигал 16,4 млн. долл. в год.
В основе деятельности Объединенного комитета лежало простое предположение: евреи имеют право либо жить там, где они живут, либо эмигрировать; Объединенный комитет был создан для того, чтобы облегчить любую из этих альтернатив. Как сказал Оскар Хэндлин, «историческая программа «Джойнта» предлагала всем евреям основу для единства действий. Ее американский принцип «предоставления всем равных возможностей для выживания и творческой жизни» был обогащен «библейской концепцией социального долга и милосердия». Поэтому она могла подняться над всеми фракционными разногласиями». Стефан Цвейг сказал о «Джойнте»: «Позже, в будущем, мы снова будем с удовольствием и страстью обсуждать, кем должны быть евреи — сионистами, ревизионистами, территориалистами или ассимиляторами; мы будем обсуждать вопрос о том, кто мы — нация, религия, народ или раса. Все эти трудоемкие теоретические дискуссии могут подождать. Сейчас мы должны сделать только одно — оказать помощь».
В течение последующих пятидесяти лет Джойнт продолжал оказывать свое объединяющее воздействие на спорное, расколотое еврейство Америки. В то время как молодой Отто Кан стильно помогал военным, Якоб Шифф в свои сумерки тихонько добавлял к своему имени еще больше славы.
Становился понятен масштаб того, что называли «сложной восточной натурой» Шиффа. Задолго до того, как у американских миллионеров вошло в моду проявлять гуманитарные инстинкты, он выступал в защиту негров, за бесплатное государственное образование, за поправку о детском труде, за права профсоюзов. В нем жила неизменная идеалистическая вера в Отцовство Бога и братство людей. Неудивительно, что вплоть до самой своей смерти он всегда считал, что Объединение — это сугубо временная организация. Он всегда ожидал — и, по сути, предвидел — тот день, когда несправедливость, которую призвано было разрешить Объединение, исчезнет, когда необходимость в нем отпадет, и его можно будет распустить.
42. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ЭМИССИОННОГО ДОМА
В 1900 г. компания Lehman Brothers, несмотря на свой успех, все еще считалась, по сути, товарной брокерской конторой. По престижности и значимости она была настолько ниже Kuhn, Loeb, что ее даже не рассматривали в том же бизнесе. Леманы не обладали ни социальным влиянием Селигманов, ни богатством Шиффов, Варбургов или Отто Кана.
Однако Леманы были далеко не бедны. От хлопкового
На Уолл-стрит эпоха трастов, казалось, вот-вот обойдет Леманов стороной. Только за период с 1898 по 1904 год через банкиров инвесторам было продано новых ценных бумаг промышленных комбинаций на сумму более четырех миллиардов долларов. В 1893 году насчитывалось двенадцать крупных трастов с совокупным капиталом менее 2 млрд. долларов. К 1904 году таких трастов было 318, один из которых имел капитал почти в полтора миллиарда долларов. Система трастов, разработанная юристами Джона Д. Рокфеллера, предполагала передачу права голоса группы компаний в руки группы доверенных лиц. Формально отдельные компании оставались независимыми в своей деятельности и, следовательно, не подлежали антимонопольному преследованию. Но централизованный контроль над голосованием означал, что ни одна компания не сможет сильно отклониться от курса. (Джейкоб Шифф никогда не одобрял трасты голосования и тот контроль, который они предоставляли над деятельностью компаний, но он достаточно охотно продавал их ценные бумаги). Теория траста заключалась в том, что устранение конкуренции между консолидированными подразделениями приведет к немедленной экономии и, следовательно, к увеличению прибыли. Иногда это срабатывало.
Эпоха трастов была эпохой инвестиционных банкиров. Деньги, необходимые для запуска новых предприятий и вывода их ценных бумаг на рынок, сделали вклад банкиров крайне важным. Банковские дома имели опыт продажи государственных и железнодорожных облигаций в Европе, и это было им на руку. Теперь они могли продавать новые корпоративные акции, стоимость которых могла меняться, а могла и не меняться. По мере развития двадцатого века европейский рынок для американских ценных бумаг становился все менее значимым: появилась состоятельная инвестиционная публика в Америке.
Появились компании, которые решили, что могут обойтись без инвестиционных банкиров. В 1902 г. Пенсильванская железная дорога предложила ввести свою линию непосредственно в Нью-Йорк через тоннели под рекой Гудзон, что сделало бы Пенсильванскую железную дорогу конкурентоспособной по отношению к Нью-Йоркской центральной железной дороге. В Нью-Йорке и Нью-Джерси существовали влиятельные круги, выступавшие против этого плана, но Джейкоб Шифф, который более двадцати лет был банкиром Pennsylvania, активно взялся за его реализацию, написав письмо своему другу Исидору Страусу из компании Macy's, в котором указал на преимущества для города и его бизнеса и попросил его о помощи.
Выпуск облигаций для финансирования строительства тоннелей был достаточно выгодным, и железная дорога решила, чтобы сэкономить на комиссии андеррайтера, выпустить его самостоятельно. Шифф не советовал этого делать, да и Пенсильвания, похоже, была в весьма неблагодарном расположении духа, учитывая всю тяжелую работу Шиффа. Но Шифф принял это решение с благосклонностью. Вскоре, однако, без поддержки рынка и одобрения со стороны инвестиционно-банковского дома туннельные облигации оказались в затруднительном положении, и их цена упала настолько катастрофически, что Kuhn, Loeb пришлось вмешаться и в последнюю минуту провести спасательную операцию. Для промышленности это был драматический пример важности банковского дома и его способности найти и «продать» рынок. Кроме того, это был последний случай, когда компания пыталась предложить ценные бумаги публике без поддержки «эмиссионного дома».