Наше преступление
Шрифт:
— По вашему выходитъ, что всхъ судей да и законы ужъ съ ними заодно надо посадить на скамью подсудимыхъ за попуститегьство и подсгекатегьство...
— Зачмъ еажать'?! а сейчасъ надо другіе законы и надо, чтобы наша юстиція перемнила свои взгляды на ея обязанности, чтобы она подумала и объ инте-ресахъ того общества, кбторое она обслуживаетъ, а то она за сорной травой лса не видитъ...
— Я вдь знаю ваши взгьяды, Иванъ Ивановичъ. По вашему, за каждое угоговное пгеступгеніе надо вшать...
. — Не за каждое, а, напримръ,
ства непремнно вшать, иначе ничмъ не остановить кроваваго потока.
Слдователь покачалъ головой.
— Вдь это не кьинъ кьиномъ вышибать, а кговь кговью загивать. Жестокіе взгьяды...
— Но не на прокатъ взяты и н изъ книжекъ вычитанные, а выведенные прямо изъ жизни, и смю думать, что мои взгляды не жестокіе, а истинно-гу-манные и трезвые.
— Довойно съ насъ однихъ военныхъ судовъ. Каждый день по скогько чеговкъ вздеггиваютъ.
— И хорошо длаютъ. Если бы у насъ, скажемъ, въ узд вздернули Ч^^^.еіай Х>ГЮГХі5Ш*
94 ’
стім, поврьтё, одной «жёстокой» мрой спасли бы сотни жизней, а сколько такихъ уздовъ въ Россіи?! сочтите... Это освжающе подйствовало бы, нотому что другіе пьяные буяны прежде, чмъ всадить ножъ въ бокъ своему пріятелю или раскроить ему топо-ромъ черепъ, призадумались бы и о своихъ головахъ.
— Пгивыкги бы...
. —Ко всему привыкаютъ, но, будьте благонадеж-ны, пока привыкнутъ, такъ какъ разъ къ этому вре-мени убійства выведутся изъ повседневнаго обихода...
— Нтъ, казнь сгишкомъ газвгащаетъ и ожесто-чаетх нгавы...
— Батенька, да какого вы еще хотите развращег нія, какого ожесточенія? Вдь въ деревняхъ, не го-воря уже о взрослыхъ, дти дуютъ водку, развратъ среди даже подростковъ сталъ обиходнымъ явленіемъ; его не стыдятся, имъ не стсняются,' а кровь льется ркою... Яу, возьмемъ любой на выборъ изъ 12 вотъ этихъ свженькихъ случаевъ. Вотъ мы съ вами, по-дните, осматривали сейчасъ парня, лежитъ во второй палат третій отъ двери. Голова размозжена, ребра переломаны; какъ вче_ра его привезли сюда, такъ въ себя и не прнходилъ, — вроятно, сегодня въ ночь отпра-вится къ праотцамъ... Такъ вотъ...ома Антоновичъ,— вскинулъ врачъ глазами на станового, — разсказывалъ и поражался откровенному и наивному объясненію убійцъ. Да и нельзя но поражаться...
— Да ужъ... — отозвался становой и покрутилъ го-ловою. — Впрочемъ, такихъ случаевъ сколькоугодно...
— Такъ вотъ въ воскресенье утромъ, когда, за-міьте, только-что начинался праздникъ, они къ тому времени не успли еще, значитъ, напиться, (напи-ваются обыкновенно къ вчеру), два парня собрались идги въ сосднюю деревню и одинъ нривязалъ себ къ плечу десятифунтовую гирю, а другой захватилъ въ карманъ камень. Они тогда еще не знали, кого именно убьютъ: Ивана, Петра или Семена, но чте
тотото.еіапакагакдги
кйго-то убьйтъ непремнно — вь этомъ не сомнва-лись. И пошли, и ходили цлый день одинъ съ гирей, другой съ камнемъ, а вечеромъ нашли-таки свою жер-тву и убили. За что? про что? сами не знаютъ... Ну, не прелесть ли такой фактикъ?
— Да они и парня-то убитаго совсмъ не знаютъ, — пояснилъ становой.—Спрашиваю ихъ: «Что же онъ вамъ сдлалъ? ругалъ васъ, грозилъ вамъ или уда-рилъ кого-нибудь изъ васъ?» «Нтъ, говорятъ, онъ шелъ мимо, а мы къ нему пристали, слово за слово, онъ выругался, а мы его стали бить»... И никакого раскаянія, разсказываютъ спокойно, откровенно, безъ малйшаго замшательства...
• — Ну, вотъ видите, — подхватилъ докторъ. — Како эпиеское спокойствіе! Вдумайтесь хорошенько въ этотъ фактикъ. Вдь онъ знаменательныІІ, типичный. Й тавихъ фактовъ, если ихъ поискать, наберется уйма. Оказывается, теперь въ деревняхъ въ ходу новый типъ убійствъ безъ корыстныхъ или иныхъ 'цлей, а типъ. такъ сказать, охотницкій. Значитъ, напіа де-ревня пала уже ниже дикаго состоянія. Дикари безъ нужды, ради только удовольствія, не охотятся залюдь-ми.
— Я вдь и не оспагиваю того, что пгеступность въ нагод возгастаетъ, но я думаю, что юстиція тутъ не пги чемъ...
— Да какъ же н причемъ? а «гуманныя» мры наіі.?аній? а всевозможныя снисхожденія? Вдь до-ш!ю до того, что суды стали соблазномъ для народа и, извините, посмшищемъ. Вы думаете, что мужику есть какое-нибудь дло до тхъ «высшихъ» соображе-ній, въ силу которыхъ вы его оправдали или дали снисхожденіе, когда онъ этого не заслуживалъ? Какъ же? Держи карманъ шире... Онъ и не пойметъ ни-когда вашихъ соо'браженій да смягчающихъ вину об-стоятельствъ, а вотъ результатъ онъ оцнитъ и, ко-печіш, ао-своему и едлащ% ^ие^ГШXатвГтxтвуи
щіе выводы. «ОпрайдаЛй, зйаЧит, й яё Виновей, значитъ, могу опять убивать, воровать, грабить. Ни-чего, сойдетъ... Начало сдлано, слава Богу, хоро-шо, а тамъ далыпе, какъ цо маслу»...
— Вы дугно смотгите на нагодъ, Иванъ Ивано-вичъ... гьхъ...
' —Да, не черезъ розовыя очки...
— Посгушать васъ, такъ онъ выходитъ совсмъ • звгь...
— Помноженный на скота... добавьте...
Безмолвно сидвшій на широкомъ подоконник мо-
лодой красавецъ — полицейскій надзиратель съ ниж-нечинскимъ Георгіемъ въ петлиц одобрительно раз-смялся, показывая изъ-за черныхъ усовъ велико-лпные зубы.
— Господа, не обижайте скотовъ и зврей, — ска-залъ ояъ. — Мужикъ куда гаже...
— Я съ вами совершенно согласенъ, — подтвердилъ докторъ. — Гадъ какой-то... особенно эта деревенская молодежь. Ничего человческаго не осталось.
Слдователь на моментъ прищурилъ на нихъ свои раздраженные мышиные глазки и, разглаживая ру-кой длинные, выхоленные, рыжеватые усы подъ крюч-коватымъ носомъ, спросилъ доктора:
— А позв.огьте васъ спгосить: кто же сдгагъизъ нагода то, чтб, по вашему выгаженію, онъ стагъ гаже звгя, гаже скота, гадъ какой-то? Вдь еще недавно, на нашей памяти, онъ такимъ не быгъ.