Наше преступление
Шрифт:
Отъ такихъ размышленій Рыжову стало какъ буд-то легче, потому что онъ нашелъ нкоторое оправданіе своей вины передъ самимъ собой, однако внутренній голосъ укорялъ его, зачмъже онъ давалъ руку Сашк въ знакъ согласія? Вдь* отъ него зависло принять или прямо отклонить предложеніе парня.
«Н согласись, такъ и стакана вина не поднесли бы, — оправдывалъ онъ себя. — Да я и не давалъ согла-сія. Это ужъ такъ на 8^.^110^X3231 ГЫ
101
Рыжовъ тяжло вздохнулъ и долго лежалъ, вие-ривъ взглядъ въ окно, въ которое глядла
На сердце налегла невыносимая тяжесть; голова слегка побаливала. Рыжовъ съ тоской ожидалъ утра, по ему казалось, что ночи и конца не будетъ. Умъ усталъ отъ безплодныхъ мыслей, которыя толкались въ голов, какъ мышь, попавшая въ мышеловку.
И онъ притихъ; угомонились и мысли, но внутрен-няя безсознательная работа мозга продолжалась.
Онъ не помнитъ, дремалъ ли или просто лежалъ въ забытьи, но, взглянувъ снова въ сотый разъ въ окно, онъ замтилъ, что хотя ночь попрежнему была непроницаема, но не такъ черна, какъ прежд; она посдла.
— Утро близко, — сказалъ себ Рыжовъ и весь внутренно встрепенулся.
Голова его заработала дятельне и бодр.
За стнами съ трхъ сторонъ храпли арестован-ные и сторожа, храпли парни; откуда-то донесся хри-поватый, неумлый крикъ молодого птушка.
Внезапная мысль оснила голову Рыжова.
Онъ привскочилъ и слъ на нарахъ.
— Да меня силбмъ заставили бить. Н по своей вол пошелъ я на такое дло! — прошепталъ онъ и долго сидлъ, ослпленный этой мыслью.
«Ежели бы я отказался, — продолжалъ онъ оправ-дыв&ть себя,— они и меня бы заодно убили. Имъ што?— съ ненавистью подумалъ Рыжовъ о товарищахъ,—имъ што цыпленка, што человка зарзать, все едино. Арестанцы, арестанцы и есть».
И ему стало до слезъ дсаль себя за то, что свя-зался съ такими негодными людьми. Тому, что еще до принужденія онъ билъ Ивана наравн съ~товари-щами, Рыжовъ уже совершенно добросовстно н при-давалъ никакого значенія, а всми своими мыслями сосредоточился ца томъ момент, когда онъ просилъ
^^^.е1алака2аXв^и
парней не убивать Нвана, и какъ они угрозами заста-вили его продолжать избіеніе, а онъ обманулъ ихъ и гвоздилъ камнемъ по земл. Эти послдніе два по-сгуика онъ ставилъ себ въ заслугу.
«Вотъ какіе арестанцьі! Ежели бы онн меня тогда послухали, Ванюха выходился бы, ужъ я заврное утверждать могу, что выходился бы, а теперича кто е знаетъ... Такими камнями да топоромъ по голов... н-... не выживетъ... Рази Богъ только»...
Но скоро и на этотъ предметъ мысли его перем-нились...
«А што, какъ Ванюха выживетъ и на меня пока-жетъ, что я убивалъ его вмст съ ими, съ арестан-цами? Все равно, отвчать придется».
Рыжовъ задумался.
— Богъ съ имъ, — черезъ минуту сказалъ онъ себ, — пущай помираетъ. Видно, ужъ такъ ему на роду написано такую смерть принять...
Онъ опять опрокинулся на нары и, вздохнувъ, заложилъ руки за голову. Теперь онъ уже былъ ув-ренъ, что вины за нимъ нтъ никакой, и ему стало жаль себя. Онъ почувствовалъ, какъ слезы накипали у него въ горл и, наконецъ, хлынули изъ глазъ. Онъ для чего-то порывисто перевернулся животомъ внизъ, и долго дергались отъ рыданій его плечи и голова.
— Што-жъ, Богъ терплъ и намъ веллъ... по-терплю за напрасно... за этихъ арестанцевъ... Пу-щай... .
Когда Рыжовъ выплакался, ему стало легче и на душ отрадне. Въ окн уже блло; неясно видн-лись на фон неба часть крыши и труба сосдняго дома, а изъ города доносилось переливчатое пні птуховъ.
Примирениый съ своей совстью, Рыжовъ въ грстно-спокойномъ настроеніи помаленьку забылся.
' №№№.еIапвка2акв^и
Спалъ онъ въ первый раз йОсл избіенія Йвана крпко и сладко, но часа черезъ полтора порывисто вскочилъ.
Въ каморк было совсмъ свтло, н просыувшіеся парни вполголоса переговаривались межд)' собой.
Это разомъ возвратило Рыжова къ тягостной дй-ствительности. Въ сердц у него больно защипало и товарищи стали ему еще боле ненавистны, чмъ пре-жде. Сашка сидлъ рядомъ съ нимъ съ протянутыми на голыхъ нарахъ ногами и обслюнивалъ скрученную изъ газетной бумаги цыгарку.
— Ну, што, едоръ, какъ почивалъ на казенной кватер? Хорошо?
— А почему не хорошо?! Люди такъ-то по цлымъ годамъ живутъ и ничего,—мрачно и уклончиво отв-тилъ Рыжовъ, не поднимаясь съ своего мста и скольз-нувъ ненавистнымъ взглядомъ мимо толстаго, заспан-наго лица Сашки, съ красными глазами, угрюмо, на-смшливо глядвшими исподлобья.
— А я такъ здорово выспался на казенныхъ пухо-викахъ, братцы, — своимъ медлительнымъ голосомъ продолжалъ Сашка, не слушая Рыжова, закусивъ ко-нецъ цыгарки зубами и пряча кисетъ съ табакомъ въ карманъ штановъ.
— Ничего... хорошо... на работу вставать не на-доть... Выспаться можно всласть... — отозвался, по-тягиваясь, Ларіоновъ.
Этотъ парень такъ же, какъ и Рыжовъ, никогда не питалъ къ Ивану никакого враждебнаго чувства и свое участіе въ убійств тоже приписывалъ опья-пнію. «Пьянъ былъ... — говорилъ онъ Рыжову, — вотъ и впутался въ это дло... ежели бы былъ тверезый, не впутался бы»... — Съ нимъ при избіеніи Ивана слу-чилоеь то же, что бываетъ съ собакой, которая, за-слышавъ злобный лай сосдокъ, сперва присдуши-
вается, потомъ поднимается, опрометыо бросается на прохожаго и прпнимается рвать его такъ же ожесто-ченно, какъ и ея товарки. Оставаясь наедин съ са-мимъ собою, Ларіоновъ трусилъ и страшнлся пред-стоящаго судебнаго возмездія и хотя временами жа-ллъ Ивана, но болыпе жаллъ себя. Совсть же совсмъ не безпокоила его. За то въ присутствіп Саш-ки и другихъ двухъ главныхъ соучастниковъ пре-ступленія онъ всецло поддавался ихъ настроенію и чувствовалъ себя такимъ же удалымъ и преувели-ченно-беззаботнымъ, какъ и они.