Наше преступление
Шрифт:
— Такъ, такъ, у насъ все сводится къ одному... — отвтилъ докторъ, съ досадой махнувъ рукой. — «Вали на Ерему, Ерема все снесетъ». Сдлало его такимъ, какъ еще ндавно выражались наши «освободители», наше «ненавистное самодержавное правительство». Да я его и не оправдываю. Виновато оно несомнно, хо-тя и не одно оно... но разъ народъ по /чьей бы то ни было вин помшался и гибнетъ въ буйств и пьянств, надо надть на него смирительную рубашк, инач
отто№.еТапаXа2ак.^и
и. а. родіоновъ. 7 07
онъ вс сметбтъ съ лица зешш и самъ себя смтетЪ. Темный, разнузданный зврь самъ собой управиться не можетъ. И вотъ такой
— Ну опять-таки, кто же споигъ и спаиваетъ на-годъ? —спросилъ слдователь.
— Самъ спился! — съ озлобленіемъ крикнулъ док-торъ. — Никто его въ шею не толкаетъ въ кабакъ, самъ претъ. Опять-таки поймите, не стою я на сто-рон правительства. Слова нтъ, мерзко, что оно тор-гуть водкой, но такая скверная мра пущена имъ въ ходъ по крайней нужд. Надо откуда-нибудь доста-вать деньги...
— Пьянство еще не богыная бда. Нагодное н-довогьство не отсюда... — замтилъ слдователь, но н договорилъ. '•
— Какъ не болыная бда? — снова загорячился докт оръ. — Да пьянство — краеугольный камень, на ко-торомъ зиждутся вс наши несчастія, вс наши н-устройства. Къ пьяному народу не привьешь никакой культуры; всякія реформы пойдутъ прахомъ. Помнит •это, и первое, съ чего надо начинать, это съ безпощад-ной борьбы съ пьянствомъ. •
Слдователь слушалъ «отсталаго» доктора съ сар-кастической улыбкой. Слдователю было хорошо из-встно, что 99о/о> убійствъ и подавляющее количество др;угихъ уголовныхъ преступленій совершатся въ пьяпомъ вид. Но цифры сами по себ, а его уб-жденія сами по себ. Онъ сейчасъ же сдлалъ тща-тельную справку въ своей памяти. Она замняла у него записную книжку и ни на одномъ лист ея не было записано порицанія алкоголизму. Ни одинъ ора-кулъ тхъ газетъ и журналовъ лваго направлнія, которые читалъ слдователь и откуда чрпалъ свои взгляды и воззрнія на жизнь и людей, не возсталъ
№№№.еТапака2ак.^и
въ бичуйщимъ словомъ противъ этого порока, а разъ оракулы о чемъ-либо молчатъ, для молодого юриста ясао, ічто обойдениый вопросъ не стоитъ ихъ «высокаго» внимапія и самъ по себ незначителенъ.
Докторъ прислъ къ столу и недовольно хмыкнулъ.
— Не большая бда-^-пьянство! Помилуйте, 12 че-ловкъ искалченныхъ за одинъ праздникъ. Да это самоистребленіе. Ничего подобнаго н было до отмны тлесвыхъ наказаній и до провозглашенія «свободъ». Что же далыпе будетъ?
— А дагыпе...' «чмъ дагыпе въ гсъ, тмъ богыпе дптъ». Тепегь тогько двтики... — съ мрачно-веселой таинственностью заявилъ слдователь, складывая въ портфель бумаги.
— Ну и что же, надо сложить руки и ждать, когда всхъ перекокошутъ, когда все пойдетъ прахомъ?..
— Ну, зачмъ же такъ стгашно? Что-нибудь но-вое будетъ... — съ той же таинственно веселой улыбкой сказалъ слдователь, простился и вышелъ.
— Ну и намъ пора... — сказалъ становой, закинувъ руки за голову и потянувшись во весь свой длинный ростъ.
— Вотъ всегда такъ, а? — сказалъ докторъ, цріоста-новившись, и покачалъ головой. — Какъ станешь при-пирать его къ стн, такъ и начнетъ вилять да отд-лываться недомолвками, а потомъ за портфель, да на-утекъ. Ну и народъ, чортъ его побери!
— Недаромъ мой старшій городовой называетъ его революціонеромъ, говоритъ, что онъ такъ заигрываетъ съ политическими, такъ держитъ ихъ руку, что не иначе, какъ въ ихъ шайк состоитъ, — замтилъ поли-цейскій надзиратель.
— Да... — протянулъ становой, — вотъ два года съ нимъ служу и просто.руки отваливаются. Выслдишь мерзавцевъ, посадишь, а какъ къ нему дло попало въ руки, концъ, сейчасъ же выпуститъ, а потомъ путаетъ, путаетъ, и всв д-^о зд^»тгсвкег^Iк ^и
Становой махнулъ рукой и такъ сладко звнулъ, что даже въ челюстяхъ у него затрещало, а на гл*за навернулись слезы.
г XVIII.
Въ тотъ же день вечеромъ слдователь сиялъ до-протъ съ арестованныхъ парней; прямыхъ уликъ про-тивъ нихъ не нашелъ, однако привлекъ ихъ въ каче-ств обвиняемыхъ и даясе мрою пресченія избралъ содержаніе подъ стражею, потому что въ город рас-пускались о немъ такіе слухи, которые могли повре-дить ему ііо служб. Его называли революціонеромъ, въ деревняхъ же изъ устъ въ уста ходила молва, что онъ за взятки «освобождаетъ» преступниковъ.
Настроеніе арестованныхъ, все-таки, нельзя было назвать угнетеннымъ. Имъ давали теплый уголъ, кор-мовыя деньги, работать не заставляли, спали они, сколько каждый хотлъ. Деньги, ограбленныя у Ива-на, они не успли пропить на вол и теперь пропи-вали вмст съ городовыми, приносившими имъ тай-комъ водку.
Только Рыжовъ, возвратившись опять въ арест-ный домъ посл допроса у слдователя и зная, что завтра ихъ переведутъ въ тюрьму, видимо, палъ ду-хомъ: въ разговоръ съ товарчщами не вступалъ; хит-рая, самодовольная усмшка сбжала съ его лица; искрящіеся глаза померкли.
На товарищей онъ былъ золъ и для этого имлъ достаточное основаніе: парни при длежк ограблен-ныхъ денегъ обошли его совсмъ, не давъ ему ни гроша.
Ночью парни крпко спали, запертые на замокъ въ вонючей, грязной каморк, съ единственнымъ про-битымъ подъ самымъ потолкомъ и затянутымъ проч-ной желзной ршеткой оконцемъ того типа, какія д-лаются обыкновенно въ конюшняхъ. . .
100
Рыжовъ лежалъ съ краю паръ рядомъ съ Сашкой, подложивъ подъ голову свой «спинжакъ», но глазъ не сомкнулъ. Въ эти послдніе дни онъ вообще спалъ плохо. Съ одной стороны, ему было жаль ни въ чемъ неповиннаго Ивана и совсть иногда укоряла его, съ другой, его страшило тасканіе по судамъ и предстоя-щая тюрьма или каторга. Свое участі въ преступле-ніи онъ считалъ мёньпіимъ, чмъ участіе остальныхъ товарищей, а потому находилъ себя и мене винов-нымъ. Онъ помнилъ хорошо, что по началу ему и въ голову не приходило бить Ивана; наоборотъ, онъ даже хотлъ предупредить его о грозившей опасности,
• и какъ потомъ вышло, что онъ вмст съ другими со-вершилъ преступленіе, Рыжовъ понять не могъ.
«Што скотину били, — вспомнилъ онъ объ избініи Ивана. Собственно онъ никогда и не забывалъ о немъ. Ужасная картина избіенія постоянно стояла передъ егэ глазами.— А подбили эти арестанцы. Рази самъ я пошлъ бы на такое дло? Шутка сказать, загубить хрестьянскую душу, Господи, помилуй! И за што? Какое худо ёнъ мн сдлалъ? Никакого худа я отъ его не видалъ. А дивья, пьянаго подбить на какое хошь худое дло!? На все подобьешь. Хошь отца родного зарзать и то подобьешь, потому пьяный, што сшаллый, правильнаго разсужднія не иметъ, а вотъ теперина отвчай, выкручивайся, какъ знаешь».