Наши люди в Шанхае
Шрифт:
— А я предлагаю, сделать иначе. Нет, мы обязательно съездим в монастырь. Но не сразу. Давай сначала поедем на Великую Китайскую стену, а уже потом — в монастырь. Мы просто слегка изменим маршрут, и не спрашивай меня почему. — Я предупреждающе вскинула руку. — Просто сделай это ради меня.
— Хорошо, Наташечка, как скажешь.
Глава 11
За завтраком выяснилось, что наша вчерашняя договоренность ничего для Алсуфьева не значит.
Он, видите ли, вообще не сможет никуда поехать: ни
Знал, но забыл. С кем не бывает?
Я заподозрила неладное еще до завтрака, сразу, как только увидела в каком смятении он топчется у входа в ресторан.
— Доброе утро.
Он вздрогнул как от удара и шарахнулся в мою сторону. Хорошо, я была начеку и успела отскочить, иначе он отдавил бы мне ногу. Как пить дать, отдавил бы.
Я взяла его под руку, он смутился:
— Виноват, Наташечка, извини, пожалуйста.
— Ничего страшного, — отмахнулась я и пристально посмотрела на Алсуфьева. — Сережа, что-то случилось?
— Э-э-э…
— О чем я не знаю? Да?
— Нет! — наигранно-бодрым тоном заявил он и решительно потащил меня к столику у окна. — Ничего не случилось.
— Сере-ежа!
— Ничего не случилось, Наташечка, — он выдвинул стул, подставил его под меня, запнулся о ножку стола, зацепился пуговицей пиджака за мой «хвост», извинился, чертыхнулся и чуть ли не бегом направился к столу с закусками. — Тебе как всегда? — поинтересовался Алсуфьев уже на ходу. — Яичницу с беконом?
— Нет, — я припустила за ним следом, — не яичницу. Я не хочу яичницу. Я вообще ничего не хочу, — я положила на тарелку пару кусков ветчины, — и вообще ничего не буду, — добавила я и подложила к ветчинке пару кусочков какого-то жареного мяса аппетитного вида и немного салата из огурцов. — Ты слышишь, Сережа, я вообще не буду сегодня завтракать, если ты сейчас же мне все не объяснишь. — Я задержалась у блюда с сырами. — И никуда не поеду, — пригрозила я, пристраивая на тарелку кусочки сыра трех видов. — Вообще никуда, — я застыла у столика с выпечкой.
Взять, что ли, одну булочку к чаю? Вот эту, самую маленькую? Пожалуй, не стоит! И так полная тарелка еды.
Я догнала Сергея:
— Ты слышишь? Никуда не поеду! Ни на стену, ни в монастырь.
— Правда?! — почему-то обрадовался он. — Может, мы тогда вместе поедем в университет?
— В какой университет? — От неожиданности я так накренила тарелку, что едва не растеряла свой завтрак, только что сформированный с такой любовью.
— В Пекинский, — как ни в чем не бывало, объяснил этот путаник. — Я как раз собирался тебе предложить. Это займет всего пару часов. Э-э-э, наверное. А потом мы сможем сходить куда-нибудь еще. Если успеем. В Храм Неба, например. Или на Тяньаньмэнь? Что скажешь? Так даже лучше. Ты ведь сама вчера предложила, изменить наши планы.
— Я?!
— Ну да. В целях безопасности.
— А-а-а… да, помню. Я предложила. Но, Алсуфьев, я тебя умоляю, я, конечно, идиотка, но не до такой же степени! Я не могла предложить тебе
— Не хочешь на Тяньаньмэнь, не надо. Пойдем куда-нибудь еще. После университета у нас останется достаточно времени.
— Но я и в университет не хочу.
— Не хочешь? — несказанно удивился он. — А я думал, тебе интересно. Я… э-э-э… видишь ли, какая ситуевина, Наташечка, в университете мне нужно быть обязательно. Я сам назначил эту встречу именно на сегодня. Давно назначил, еще в Питере. Я не могу ее отменить. Неудобно получится, люди готовились, а я, видите ли, забыл. Просто из головы вон, что сегодня в одиннадцать меня ждут на кафедре клинической психологии. Как я мог запамятовать, не понимаю. Совсем, видно, плох стал. Да еще эта вчерашняя история в опере совершенно выбила меня из колеи. Э-э-э… Да. Хорошо еще, что вовремя вспомнил. Среди ночи проснулся и вспомнил.
— Хорошо, хорошо, это я поняла, в университете ты должен быть по-любому. Но ведь, — я сделала последнюю попытку прояснить ситуацию, — если мы сейчас с тобой поедем в университет, то ни в Ламаистский монастырь, ни на Великую Китайскую стену уже не попадем? Мы не успеем по времени?
— Скорее всего так, Наташечка. Я утром посмотрел по карте, это большие расстояния. Прибавь сюда пробки… Думаю, рисковать не стоит. Ведь мы сегодня уезжаем. Поезд на Шанхай отходит в семь вечера, если я ничего не путаю.
— Вот именно, — мрачно согласилась я. — Сегодня в девятнадцать ноль ноль мы уезжаем из Пекина. Навсегда уезжаем, Сережечка. А это значит, что ни Великую стену, ни Ламаистский монастырь мы уже не увидим. Никогда в жизни не увидим, потому что упустили свой шанс.
— Да, но, Наташечка, ты ведь можешь поехать в монастырь и на стену одна, без меня. Я в университет, а ты по своему маршруту. Если ты не против, конечно.
— Как?! — восторженно каркнула я, не сумев скрыть радости.
Еще бы я была против! Конечно же, я «за». Обеими руками «за»!
Неужели Алсуфьев действительно отправится на свою деловую встречу, а я смогу спокойно, ничего не опасаясь, погулять по Пекину? Не надо оглядываться по сторонам, всматриваться в лица встречных прохожих, подозревать их в дурных намерениях в отношении Алсуфьева, вздрагивать от каждого чиха.
А чихают китайцы, должна заметить, очень часто, очень громко и с явным удовольствием. Абсолютно невзирая на соблюдение элементарных гигиенических норм!
То и дело, на каждом углу, то тут, то там раздается оглушительное «апчхи!!!» и сонм брызг человеческой слюны орошает всех, оказавшихся в зоне досягаемости, будь то случайный прохожий или же собственное дитятко чихающего. Обчиханный при этом никак на чихающего не реагирует, а чихающий и не подумает сдержать свой чих или прикрыться рукой.
То же самое и с плевками! Знакомый звук откашливания, когда кто-то пытается прочистить свои легкие, служит предупреждением: будьте готовы отскочить в сторону. Чуть зазевался и ты на «линии огня».