Наши люди в Шанхае
Шрифт:
Поставить меня в известность китайская милиция не сочла нужным.
Глава 13
— Зачем так переживать, Наташечка? — Пыхтел Алсуфьев, старательно заталкивая тяжелый чемодан на верхнюю багажную полку. — Ничего страшного не случилось. Мы же успели! Не надо расстраиваться.
— Гм, успели. Вскочили в самый последний момент в отходящий поезд!
— Но ведь вскочили же! И уже едем. Успокойся.
— Легко сказать «успокойся». У меня сердце колотится как овечий хвост. Я до сих пор в себя прийти не могу. А если б я оступилась и упала с платформы? Вниз?! На рельсы?!! Ой, даже представить
— Кто, Наташечка?
— Мой чемодан.
— А-а, — понимающе закивал он и показал пальцем вверх. — Вон он, лежит на полке.
— Как на полке? Когда ты успел? Нет, Сережа, это невозможно. Зачем было запихивать такую тяжесть на самую верхнюю полку. Теперь придется опять снимать. Я ведь сказала, что мне надо заново аккуратно сложить вещи. Не могу же я ходить по Шанхаю мятым чучелом, будто меня корова жевала.
— Не переживай так, Наташечка. Право, не стоит. Ты в любом случае выглядишь отлично. К тому же в отеле, наверняка, найдутся и утюг, и горничная, которая выгладит все за символическую плату.
— Я тебя умоляю, — я раздраженно передернула плечами. — Приехать за тридевять земель на какие-то несчастные три дня и два из них потратить на глажку. Нет уж!
Я решительно встала на цыпочки.
Алсуфьев поспешно вскарабкался на нижнюю полку и потянул громоздкий чемоданище на себя.
Тот даже не шелохнулся.
Алсуфьев беспомощно сверкнул очками.
— Подожди, не трогай, я помогу, — я бестолково запрыгала, пытаясь дотянуться до багажной полки.
Последовать примеру Алсуфьева и встать ногами на нижнюю полку я не решалась, боялась, что мой неуклюжий приятель меня с нее спихнет или же, чего доброго, уронит на меня мой же чемодан. Нет, нужно всегда сохранять свободу для маневра.
Я огляделась в поисках чего-нибудь подходящего.
— Вот, — я протянула Сергею белое махровое полотенце, лежавшее на подушке. — Возьми и просунь его одним концом под ручку чемодана. Правильно, вот так, и передай оба конца мне. Так, изумительно. А теперь ты сверху, я снизу, на счет «раз» тянем за полотенце рывком на себя. Хорошо?
Алсуфьев понимающе кивнул.
Я скомандовала:
— И-и, раз!
Раздался оглушительный треск рвущейся материи, я повалилась вверх тормашками. Следом за мной спланировал и Алсуфьев, и приземлился ровнехонько возле меня.
Это, конечно, плюс. Все могло быть значительно хуже. Алсуфьев мог спланировать прямиком на меня.
К тому же упали мы не в проход, а на полку. Там все-таки помягче.
Хотя, кто его знает, что хорошо, а что плохо. Время покажет. Сейчас я в шоке и боли не чувствую, а что со мной будет дальше после такого падения еще неизвестно. Может, я из-за этого Алсуфьева вообще инвалидом останусь.
Тьфу, тьфу, тьфу! Я постучала по деревянной обшивке купе. Не дай, бог, конечно.
Алсуфьев с кряхтением поднялся и помог встать мне.
— Ручка оторвалась, — удивленно сообщил он, вытаскивая из полотенца ручку от чемодана.
—
— Есть, но она с другой стороны. Боюсь, мне к ней не подобраться, а без ручки мне с твоим чемоданом не справиться. Надо, наверное, было его другим концом положить.
— Да какая разница, Сережа? Что ты пристал к этому чемодану? В Шанхай приедем, носильщики нам его в два счета достанут. Давай лучше чай пить. Стакан крепкого чаю с коньяком, и, возможно, я доживу до завтрашнего утра. Иначе я за себя не ручаюсь.
— Гм, гм, конечно, — согласно закивал Алсуфьев и оправился на поиски проводницы.
Отсутствовал он довольно долго. Я даже синяки на ногах пересчитать успела.
— Чаю у них нет, — растерянно сообщил он.
— То есть как это нет? — Я опустила штанину. — Совсем нет, или будет, но позже.
— Совсем нет. Не предусмотрено. Но зато есть вагон-ресторан.
— Про вагон-ресторан я и без них знаю. Мы же его видели, когда мимо пробегали.
— Верно, совсем недалеко от нас. Всего через пару вагонов пройти, если не ошибаюсь. Может, и правда сходим?
— Нет, это невозможно, Сережа, я тебя умоляю, как это сходим? Ты что забыл? Нас же предупреждали, что в поезде в ресторан ходить нельзя. Помнишь? На фуршете? Это нам молоденькая аспирантка твоего знакомого профессора из пекинского университета сказала, когда узнала, что мы едем в Шанхай на поезде. Линь, кажется, ее зовут. Помнишь, она еще очень удивилась, что мы поездом, а не самолетом, и предупредила, чтобы еду в дорогу взяли с собой, а в вагон-ресторан ни в коем случае не ходили. Помнишь? Я специально нам булочек вкусненьких в ресторане отеля купила, тех, что с повидлом, думала, чаю попьем… А ты говоришь, что чаю у них нет. Ты, наверное, что-нибудь не так понял, Сережа, не может быть, чтобы в поезде в вагоне повышенной комфортности нельзя было выпить стакан чаю. Сходи, пожалуйста, уточни. Если нет чая, попроси просто стаканы. Пустые. У меня есть пакет апельсинового сока.
— Бесполезно, Наташечка… — неожиданно заупрямился обычно покладистый Алсуфьев. — Я ведь уже спрашивал.
Я выразительно фыркнула:
— Нет, если тебе трудно, то, конечно…
— Дело не в том, что мне трудно, — уныло возразил Алсуфьев. — Дело в том, что это невозможно по определению. Китайские проводницы меня в принципе не воспринимают. Ни меня, ни мой английский.
— Но у тебя ведь хороший английский! — Я вспомнила свой печальный опыт общения с пекинским таксистом.
— Очевидно, не настолько хороший, чтобы напиться чаю в поезде «Пекин — Шанхай». Посуди сама, я им говорю, айд лайк ти, плиз, дескать, я бы хотел чая, пожалуйста, а они в ответ только глазами хлопают да извиняются, дескать, извините, не понимаем. Что характерно, извиняются, на английском. Вполне сносном, кстати сказать. Я тогда с другого боку зашел, ту гласиз, говорю, айд лайк ту гласиз оф ти, плис, я бы хотел два стакана чая. Они только плечами пожимают, да хихикают. Может быть, ты мне объяснишь, что я такого смешного сказал? В общем, и так я у них чаю просил и этак, и жестами себе помогал, и мимикой, театр одного актера устроил, все впустую, не понимают они меня, хоть плачь. Потом вроде сообразили, удивились, правда, обе несказанно, в кулачок прыснули и говорят: ах, гласиз! Я обрадовался, гласиз, говорю, гласиз. Думаю, бог с ним, с чаем, обойдемся. Пусть хоть стаканы дадут, не из горлышка же нам с тобой «Курвуазье» распивать. Во-от… — он неожиданно смолк и принялся озираться по сторонам. — Кстати, где он?