Наши за границей

Пеккер Михаил

Но я не об этом хотела рассказать, а совсем о другом. Когда Чероки было уже четыре года, у него, естественно, была своя «собачья жизнь». По вечерам мы его выпускали на улицу, и он там гулял. С кем встречался, никто не знает, но приходил он всегда веселый. Бывало, постучится мордой в дверь, откроешь – глаза у него горят, бросится на тебя, оближет и сразу на кухню, где его уже еда ждет. Поест – и в комнаты играть со всеми, и до того он умный был и симпатичный, что отказать ему было просто невозможно.

И вот однажды в положенное время Чероки не пришел. Вначале я не обратила на это внимания,

так иногда случалось, ну загулял немного, с кем не бывает, правда? Но когда часы пробили 10 вечера, я испугалась. Выскочила на улицу, а там снег, сантиметров восемь или десять. Я давай свистеть – Чероки, Чероки. Нет его. В одиннадцать я пришла домой, а там все уже волнуются, что меня так долго нет. «Где Чероки? Не приходил?» – спрашиваю. «Нет, не приходил, миска полная», – отвечает мама. Я как услышала – сразу в слезы, реву, остановиться не могу. Папа посмотрел на меня и стал одеваться: «Ты чай попей, а мы с Димой пойдем Чероки искать. Если не найдем, через полчаса вернемся».

Пришли они – нет Чероки. Папа говорит: «Снег выпал, поэтому Чероки дорогу домой найти не может. Одевайся, пойдем дальше искать».

Короче, все, кроме мамы (она должна была Чероки дверь открыть, если он до нашего возвращения придет), пошли. Бегали мы до шести утра, нет Чероки. Весь следующий день я проревела. Мама бегала и искала Чероки. Снег не таял, я знала, чувствовала, что Чероки жив, не может быть такого, чтобы его кто-нибудь не подобрал. Вечером к нам пришла моя любимая тетя Поля. Она уже все знала. Женщиной она была мудрой, поэтому меня утешать не стала, а сразу пошла на кухню разговаривать с мамой.

Когда они минут через десять зашли в мою комнату, я даже не подняла головы. Тетя Поля на это ничего не сказала, только объявила: «Мы с твоей мамой решили, что нужно написать объявления о пропаже Чероки и развесить их на всех столбах и в магазинах». И они тут же в моей комнате стали писать объявления. Весь следующий день я рыдала у себя на диване, а мама и тетя Поля бегали по всему Харькову и развешивали объявления о пропаже Чероки. На следующий день начались звонки: «Мы, кажется, видели вашего Чероки в переходе на улице Гамарника», «Ваш Чероки стоит возле обувного магазина на Университетской», «Я видел вашего Чероки на площади Розы Люксембург у гастронома».

Мы срывались и бежали туда, где, нам говорили, был Чероки, но каждый раз, когда мы прибегали, там его уже не было. Чероки видели и в Ботаническом саду, и на Полтавском Шляхе, и на Нетеченской набережной. Кто знает Харьков, тот понимает, что это такое – бегать по всему Харькову в поисках пропавшей собаки. Конечно, Чероки где-то ходил, его явно видели, поскольку звонки в основном все же были из нашего микрорайона. Через три дня звонки прекратились. Я лежала на диване в соплях, и никто не мог меня успокоить. Через неделю раздался звонок: «Ваш Чероки живет в нашей квартире. Мой муж собирается завтра поехать на птичий рынок продать его. Только вы ему не говорите, что я вам звонила. Он когда пьян, может убить».

Когда я это услышала, я так испугалась, а папа сказал: «Так, ты остаешься дома, за Чероки пойдут другие». И вот делегация из папы, мамы и тети Поли направилась по указанному адресу.

Когда

папа позвонил, кто-то подошел к двери, глянул в глазок и… не открыл. Папа позвонил еще раз. Дверь не открывали. Тогда папа, человеческую натуру он знал, скомандовал: «Всем сесть в лифт и ехать вниз. Там у подъезда меня ждать!» Сам он отошел от двери, чтобы в глазок его не было видно. Через минуту, когда хлопнула входная дверь в подъезде, дверь его комнаты приоткрылась, и оттуда высунулся полупьяный мужик в майке и тренировочных сатиновых штанах. Когда он увидел папу, то сразу попытался закрыть дверь, но папа вставил ногу в проем двери, так что мужику ничего не оставалось делать, как вступить с папой в беседу.

– Любезнейший, – папа всегда старался говорить вежливо, – скажите, у Вас есть собака?

– Нет у нас никакой собаки. Чего пришел, – очень кратко выразил свое мнение к происходящему мужик в сатиновых штанах.

– Чероки, Чероки, – позвал папа.

И тут откуда-то – наверное, из ванной – раздался радостный лай.

– Понимаете, молодой человек, – спокойно стал объяснять папа, – у нас пропала собака, боксер по кличке Чероки. Мы ее уже неделю ищем…

– Это наша собака, – перебил его мужик, – она у нас четыре года.

Папа не стал уточнять, почему владелец раньше не сказал, что у него в доме есть собака.

– Видите, она знает мой голос, так что, наверное, это все-таки моя собака.

– Знаешь, интеллигент, проваливай отсюда. Собаку зовут Мухтар, а не Чероки, а то, что она на твой голос откликается, так она ко всем идет. Понял?

Папа ничего не сказал, ногу убрал – и вниз. На улице мама с тетей Полей стоят:

– Ну что?

– Там наш Чероки, – сказал папа.

И вот мой интеллигентнейший папа подходит к постовому, достает удостоверение заслуженного деятеля Украины, сует ему под нос и объясняет все про нашего Чероки. Конечно, и удостоверение, и хорошо поставленный голос, и манеры, и драповое пальто произвели на милиционера впечатление, он взял под козырек: «Идемте, гражданин, сейчас вызволим вашу собачку!»

Ну а как майка в тренировочных штанах милиционера увидела, сразу тон сменила:

– Да что ты, батя, конечно, забирай свою собачку, она у нас четыре дня жила. Я сразу понял, интеллигентная, ничего не ела, только воду пила. Батя, я ей, честное слово, предлагал, можно сказать, из своей тарелки. Вот зайди, посмотри – у нее в миске до сих пор вермишель с мясом, жинка только вчера приготовила.

У подъезда милиционер опять под козырек взял:

– В следующий раз, граждане, за собакой лучше присматривайте.

Но папа его так не отпустил:

– Вот вам, – сказал он, – мой телефон. На любой спектакль, на любую премьеру билеты вам в первом ряду обеспечены. А пока возьмите контрамарки. Жена у вас есть? Теща? Это хорошо, вот вам пять контрамарок на ближайшую премьеру.

Милиционер бумажку с телефоном и контрамарки в шинель спрятал, улыбнулся и пошел на свой пост дальше стоять.

Папа потом рассказывал, что частенько этого милиционера с супругой и тещей в театре видел, и всегда на самых лучших местах. А Чероки наш домой пришел, поел немножко и сразу заснул, 19 часов спал, я по часам проверяла.