Наследие Иверийской династии

Малкина Нина

Краем глаза заметила, как Кирмос лин де Блайт снова кивнул, принимая комплимент. И спросил:

— И что же здесь похоронено, госпожа Ностра?

— В этой могиле погребены все мои миролюбивые убеждения, — усмехнулась я, довольная тем, что он задал этот вопрос.

— Вот как, — только и сказал консул.

— Консул лин де Блайт, — официальным тоном обратилась я, резко разворачиваясь. — Мы так долго ждали первых успехов в этой войне, что обязаны наградить Квертинд и всех тех, кто проявлял рвение. Мы обязаны подарить людям отмщение. Я хочу, чтобы

вы дошли до Таххарии-хан и выжгли её столицу. Хочу, чтобы убили всех мужчин и всех женщин, способных держать оружие. Только так можно остановить войну. Насилие против насилия.

С порывом ветра взметнулись снежинки, обдав нас холодным вихрем, но никто из нас даже не моргнул. Его Милость долго молчал, пристально разглядывая моё лицо, будто ждал, что я передумаю.

— Жажда мести приводит к губительным последствиям, госпожа Ностра, — наконец заключил Кирмос. — Пока мы защищаем свои территории, мы в своём праве. Но оккупировать Таххарию-хан — совсем другое дело.

— В вас проснулась совесть? — усмехнулась я. — Плохое для правителя качество.

— Это аналитика. Экономика истощена таххарийской и гражданской войной, мы теряем людей в войне и союзников. Не стоит забывать об угрозе вторжения Веллапольцев, до сих пор проявляющих удивительное терпение. Армии и ресурсы пригодятся для защиты Квертинда, а не для завоеваний.

— Вы так говорите, потому что вам есть, что защищать, — неожиданно громко сказала я. Почти крикнула. Возглас утонул в тумане. Ветер смахнул слезинку с моей щеки, и я прижала руку в перчатке к краю глаза.

— Долгое время Квертинд был единственным, что я защищал, — мягко и удивительно терпеливо сказал консул лин де Блайт. — Ценой своей жизни и личного счастья я пытался спасти наследие Иверийской династии. Смею заявить, что это не самая плохая цель. Предлагаю вам взять отпуск и хорошо подумать над решениями.

Я истерично рассмеялась. Отпуск? Посреди озверевшего, бессмысленного воя битв и новых угроз? Посреди гуляющего по Квертинду ужаса? Он сам позволил бы себе отпуск?

— Выходит, теперь вы защищаете нечто иное, — вместо новых обвинений едко заметила я. — И даже допускаете… — я запнулась, подбирая слова… — Отпуск.

Кирмос лин де Блайт не ответил, только недовольно скосил глаза. В них мелькнуло что-то хищное, предупреждающее о том, что я слишком близко подобралась к границам, которые не стоит переступать. Но я была не намерена останавливаться. Только не теперь, только не здесь.

— Я знаю, в чём дело, — прищурилась я. — В пределах ваших амбиций. В том, что их ограничивает. Точнее в той, — я хмыкнула в ответ на его нахмуренный вид. — Теперь вы выступаете миротворцем, благодетелем и милосердным спасителем. Заботитесь о народе, даруете прощение врагу. Но вы знаете лучше меня, что таххарийцы не остановятся, а проигранные битвы только распалили их злобу. Сейчас лучше время для нападения и оккупации их территории. Они разобщены, они копят силы. Даже моих знаний хватает, чтобы это понимать. Я читала донесения генерала лин де Голли и его оценку ситуации. Армия Квертинда способна перейти Данужский лес и вторгнуться в Таххарию-хан.

— Ценой огромных потерь и существенных рисков, ценой благополучия квертиндцев.

— С каких пор вас заботят жертвы? — строго спросила я. — Вы готовы обречь на смерть тысячи людей ради мейлори, но ради величия Квертинда пасуете перед возможными потерями?

Он криво усмехнулся, опустил голову. Посмотрел вдаль — на город, из которого всё ещё доносился колокольный звон. Красноречивый ответ.

— Отворачиваетесь, — упрекнула я.

— Когда ваша боль утихнет, госпожа Ностра, думаю, вы сможете принимать рациональные решения, — уклончиво ответил Кирмос лин де Блайт.

Чёрный Консул оперся плечом о фонарный столб и сложил руки на груди. Он всё ещё смотрел в сторону и сдержанно ухмылялся одним уголком губ, будто находил меня смешной. Дальнейший разговор был бессмысленен и выставлял меня в дурном свете.

Я натянула перчатки.

Что ж, было очевидно, что консул не принял слова о войне всерьёз. Возможно, мои намерения и вправду были недостаточно обоснованы… И мне вдруг стало стыдно за свою резкость. Но стоило поразмыслить об этом в другом месте.

Стряхнув с плеч снежинки, я молча поцеловала кончики пальцев и дотронулась до мраморного сапога Грэхама на прощание. Направилась к выходу вдоль ограды, но когда поравнялась с Чёрным Консулом, всё-таки остановилась.

— Вокруг нас с вами, господин лин де Блайт, боль не утихает, — сказала я, не удостоив консула взглядом. Теперь я смотрела на город, который он рассматривал ещё минуту назад. — И лучше бы вам подготовиться к потерям… Или оградить близких. От Квертинда и от себя, — я наклонилась ближе к его уху и прошептала: — У экзарха Аргана не было иного выбора, кроме служения. Нет его у меня. И нет его у вас. А у Юны Горст он ещё есть. Постарайтесь сделать так, чтобы вам не пришлось делать и её надгробие.

На короткий миг показалось, что следующий вздох станет для меня последним — резкий взгляд консула был полон убийства. Но я не дрогнула и ничем не выдала эмоций. Только отвернулась и зашагала прочь, разгоняя снежную пыль полами плаща.

Кирмос лин де Блайт остался стоять у могилы Грэхама.

Смотрел ли он мне вслед? Думал ли он над моими словами? Неизвестно.

Но одно я знала точно: час слабости и горя в расписании Великого Консула закончился.

Наступал час правления.

***

— …Верховный Совет объявляю открытым, — раздалось под мозаичными сводами Колонного зала.

Высокие двери с консульскими весами закрылись. Собравшиеся за столом ожили, готовясь послужить королевству. Издалека раздалось привычное звучание колоколов Лангсорда. Звуки были глухие, они гасились толстыми стенами Претория, но Йоллу всё равно различил голос Храма Семи Богов. Именно так пели отличные, самые большие в Квертинде колокола главного святилища королевства, лу-лу.