Наследие проклятой королевы
Шрифт:
Лейтенант отодвинул балдахин и явил недовольную физиономию.
— Слышь, — добавил он по-русски, — проваливайте быстрее, я спать хочу!
— Да не торопи ты! Там ещё волшебница собирается, — огрызнулся я.
Порой казалось, мы уже поладили с лейтенантом, а порой охота было удавить его голыми руками.
Как только произнёс это, в дверь постучали. Урсула пожала плечами и открыла. На пороге стояла сладкая парочка: Лукреция и Марта. Лукреция была в платье цвета зелёнки и тёмном плаще, в широкополой шляпе, только не кожаной, как у мечницы, а тканевой, с дорогой отделкой и серебряной пряжкой
Недолго думая, я вышел. Впятером миновали внутренний двор, не желая сталкиваться с убывающими восвояси ухажёрами юной графини. Как раз к парадному крыльцу подъезжала очередная процессия с обилием знамён, но скромной охраной и каретой, что говорило о бедности очередного одинокого дворянчика. Да и срезать путь через сад, как подсказало Катарине её звериное чутьё, было короче.
В саду я увидел множество детей, большинство которых было не старше десяти лет. Они ухаживали за пышными кустами, собирая урожай, убирая мусор и выполняя прочую работу. Растения походили на шиповник, но имели не только большой оранжевый плод, но и необычные цветы с мясистыми, как листья алоэ, лепестками.
Катарина на ходу нарвала этих лепестков, закинула их в рот, а заодно угостила и меня. Они оказались кисло-сладкими на вкус и очень сочными. А после пояснений Лукреции понял, что розовое вино называется так не потому, что красное разбавляют белым, а из-за винной розы, из которой делается этот напиток. Думаю, винная роза вместе с сахарным луком произведут на Земле фурор. А что касается эксплуатации детского труда, то поставил в системе заметку обязательно разобраться и доложить: я прогрессор, и такая дичь не должна оставаться без внимания. Пусть аналитики поработают над этим вопросом.
У запасных ворот, где стояла пожилая стражница с укороченной алебардой, в начищенной до блеска кирасе и наряженная в одежду цветов да Кашонов пышнее, чем швейцар у дверей дорогого ресторана, мы остановились в ожидании непонятно чего. На предложение побыстрее дойти до города — ведь до ворот было всего-то около пяти километров — Лукреция отмахнулась, мол, ноги не жалко? И вот в этом ожидании я таращился по сторонам. Усадьба располагалась весьма близко от города и, что вполне естественно, имела соседей, и размеры её примерно в семь гектаров, четыре из которых занимал сад, а ещё два — небольшой, парк, похожий на искусственный лесок, впечатляли.
Всё выглядело так уютно, что хотелось одолжить под шашлыки с пивасиком замеченную по пути крытую беседку между леском и садом, отгороженную декоративным кустарником. Между поместьем да Кашонов и чужими угодьями пролегала неширокая дорога, мощённая грубым булыжником и предназначенная для служебных повозок.
Вскоре моё внимание привлекли два паренька, стоявшие около забора напротив. Интуиция подсказывала, что один из них — тот, что одет попроще, наверняка слуга, другой — его хозяин. Юнец лет шестнадцати был в голубом камзоле, малиновом берете с пёстрым пером фазана, белой рубашке с ажурным воротом и рукавами, голубых же штанах-бриджах длиной традиционно по колено, и полосатых чёрно-белых чулках. Короткий зелёный плащ с откинутым капюшоном был накинут не по погоде, ибо утро сулило жаркий день и скорый переход всякого, оставшегося на открытом пространстве, в консистенцию варёного вкрутую яйца. Оружия при нём не наблюдалось.
— К вашим услугам, юн спада! — сразу же повысила голос Урсула, стоило юнцам двинуться в нашу сторону. И хотя мечница изобразила вежливый поклон с прикосновением кулаком к левой груди, из контекста можно понять, мол, мы вас видим, без фокусов! Но на то она и телохранительница, чтоб не допускать возможных недоразумений. Но лицо мечницы было не злым, а скорее выпендрёжным, ей было откровенно скучно. Катарина же, напротив, застыла с неподвижным взглядом, как кошка при виде мыши. Можно не сомневаться, что при необходимости через долю секунды в лица непрошеным гостям будет глядеть дуло пистолета.
— Добрые дамы и господа, — заговорил юноша, сноровисто снял с себя головой убор и несколько раз выполнил поклон с витиеватым размахиванием беретом, а затем резко выпрямился, щёлкнул каблуками и приложил берет к груди. — Не утолите ли вы любопытство и не скажете ли, не здесь ли остановилась благородная графиня Клэр да Кашон?
— Ещё один соискатель, — пробурчала Лукреция, смерив мальцов взглядом с ног до головы.
— Здесь, — с ухмылкой ответил я юнцу за всех и показал рукой в сторону возвышающегося над деревьями особняка.
— И зачем он там? — снова заворчала волшебница. — У него ни титула, ни денег нет, если судить по тому, что они не на собственной карете приехали, да ещё и не к главному входу.
— Пусть Клэр сама решает, — произнёс я, потерев пальцами подбородок (вроде бы, и брился, но всё равно щетина кололась).
— Да он нищий! — повысила голос Лукреция, а я поглядел на перстни на своих руках. Да уж, сословное общество, где всех встречают по одёжке! Не зря на Земле почти всю зарплату потратил на золото.
А юнец, меж тем, надулся, скрипнул зубами и покраснел, как рак. Казалось, тронь его, и крышка со свистом слетит. На всякий случай я оглядел гостя на предмет гербов, но ничего не нашлось.
— Ваше магичество, — раздался голос позади меня; то была стражница у ворот. — Так пускать их или нет? А то так-то не велено.
— Да!
— Нет! — Почти одновременно выкрикнули мы с Лукрецией, несколько секунд поиграв в гляделки, а потом я сдался. Не хозяева же. Не нам правила менять.
— Не пускай.
— Ага, — отозвалась стражница и наклонила алебарду так, чтобы перекрыть путь через калитку в воротах. — Юные господа, не велено.
Пареньки переглянулись и быстро ретировались, стараясь сохранить лицо.
Вскоре я понял, чего мы ждали. К воротам подъехал недорогой открытый двухосный четырёхместный экипаж с женщиной-возницей на козлах и сиденьями в коричневой кожаной обивке. Молодой пятнистый бычок норовил помчаться, задрав хвост, но натянутые поводья не пускали. А ещё повозка, если не ошибаюсь, типа «фаэтон», имела деревянные рессоры, сложенные из стянутых медными скобами светлых реек. Наверняка берёза. Слышал, что именно из неё делали упругие элементы в позднем Средневековье.