Наследие
Шрифт:
— Вот так, нах! — задышал Жека хрипло и харкнул на стол смачно. — Зэчок, бля, — не червячок!
И снова вперёд попёр:
— Ха, бля! Ха, бля! Ха, бля!
Его удары размашистые на Геру посыпались. Отбиваясь, Гера кулаком в рот Жеке попал. Отшатнулся Жека, попятился:
— А, сука ёбаная, штабист хуев!
Сплюнул Жека кровь и зуб.
— Ты думаешь, мы, зэки, не люди, бля? Мы мусор? Пыль подножная? Плесень, бля, подзалупная? Нет, нах! Я ещё на твоей могиле просрусь, нах! Сюда иди, нах! Иди, штабист!
Гера пошёл вперёд. И стал бить — неточно, прямолинейно.
Жека отмахивался. И бил снизу вверх, когда получалось. Герин кулак Жеке в глаз ткнулся.
— А, блядь-сука! — тот выругался и на Геру с рёвом бросился:
— На, бля! На, бля! На, бля!
Удары на Геру посыпались. И один — снова в ухо пораненное. Гера ответно Жеке — в голову, в плечо, в голову. Кровь и слюна в стороны полетели.
Отпрянул Жека, на ногах присел, кулаки сжав угрожающе. Он дышал тяжело, хрипло. Гера стоял, стойку боксёрскую держа. Глаз его заплыл слегка, из уха кровь сочилась. У Жеки глаз заплыл сильно, кровь изо рта разбитого на стол капала.
Постояли бьющиеся время некоторое, в себя приходя.
И Жека вперёд кинулся:
— Хы, бля! Хы, бля! Хы, бля!
Удары его отчаянные, беспорядочные на Геру посыпались. Защищался тот как мог. Попал Жека снова по уху, нос задел и по голове вскользь. Гера ударил ответно — раз, другой, третий. Отпрянул Жека. Стало заметно, что устал он: дышал тяжело ртом разбитым, лицо раскраснелось. Гера высморкал кровь из носа расквашенного. Жека вперёд кинулся, махая руками из последних сил:
— Хи, бля! Хи, бля! Хи, бля!
Увернулся Гера от двух ударов, сам ударил Жеку в челюсть. И попал. Отшатнулся тот, попятился и задницей плоской на стол присел. Гера добивать не стал — замер над севшим, кулаки окровавленные у груди держа. Жека сидел на столе, кровавый рот открыв, дыша тяжело.
Гера ждал.
Хван одобрительно зубом цвиркнул.
— Вставай! — Гера произнёс.
Заворочался Жека, на карачки встал, потом приподнялся. Руки поднял. Но едва занёс руку для удара, как Гера ему точно в лицо врезал — раз, другой, третий. Круглая голова Жеки, как дыня, назад мотнулась. Зашатался Жека и со стола на пол полетел, обрушился:
— Ой, бля!
Точка красная лазерного прицела пистолета Хвана ему в лоб упёрлась.
— Стреляй, падло… — Жека разбитым ртом прохрипел.
Но — Хван руку свою поднял.
Все замерли.
Минуту-другую в пещере тишина висела.
Затем заговорил Хван:
— Вы достойно бились. Не как барсуки и лисицы. Не как уёбанцы. Отпускаю вас обоих. Убирайтесь!
Заёбанцы загудели одобрительно.
— Дайте им одежду, — Хван приказал.
Байрак ватники и шапки Геры и Жеки принёс. Гера со стола спрыгнул, оделся, вынул платок, женой расшитый, громко кровью высморкался, лицо обтёр, платок к уху пораненному приложил. И пошёл сквозь толпу заёбанскую к двери. Жека на полу заворочался, глазами вокруг шаря, словно не веря. И снова лёг на спину.
— Встать! — Лахава Жеку сапогом ткнул.
Тот встал с трудом, за локоть от падения разбитый схватился, застонал:
— Ёб твою…
— Пошёл отсюда! — Лахава пистолетом махнул.
Жека приподнялся с трудом. Встал. Лицо его побагровело, глаз заплыл, рот кровью блестел. Нахлобучил шапку свою. Морщась, за локоть держась, накинул ватник на спину. И побрёл, шатаясь, за Герой.
Заёбанцы расступились.
Пошли сквозь них Гера с Жекой. И вышли сквозь дверной пролом на волю.
Хван свой прищур на женщин устремил:
— А теперь — смертельная бабья пляска!
Женщины переглянулись напряжённо.
— А перед пляской скажу я пару слов о вашем роде. Что есть баба? Второй номер. Из ребра мужика создана. Полна слабостей. Вместо мышц — сиськи. Вместо ума — хитрость кошачья. Или лисья. Вместо героизма — змеиная повадка. Вместо хуя — пизда. Что есть пизда? Рана на теле. В эту рану слабые мужики хуй свой засовывают. И становятся бабьими рабами. И прилепляются к ним. И теряют себя. А мы, заёбанцы, — не бабьи рабы. Мы сами по себе. А вы — помеха. И слабость. А слабость, которая ещё и помеха, — мы давим. Беспощадно. Но я дам вам шанс. Сейчас каждая из вас разденется догола, влезет вот на этот стол. И спляшет нам танец победителей. А мы его оценим. Если плохой танец будет — пуля в лоб от Лахавы. Спляшет хорошо, по-победному — свобода.
В укрывище напротив толпы заёбанцев стояли четверо женщин — полногрудая, дородная Анфиса-повариха, Тьян субтильная, старуха Марефа и Аля.
— Первая — на стол! — Хван на Анфису указал.
Анфиса с другими женщинами переглянулась и стала раздеваться нехотя. Раздевшись донага, на стол влезла, встала. У неё было тело полное, белое: большая грудь, крутые бёдра розовые, ноги полные, ступи крепкие.
Хван плеткой по столу ударил. И все набившиеся в укрывище заёбанцы стали ритмично в ладоши хлопать. Озираясь по сторонам напряжённо, Анфиса начала на столе пританцовывать. Хлопки партизан в гул слились. Наполнил он пещеру. Анфиса приплясывала под этот рокот всё сильнее, ногами полными по столу притопывала, руками разводя. Пляска её была русской. Груди её большие в такт танцу качались, зад объёмистый колыхался.
Заёбанцы хлопали.
И вдруг Хван руку поднял. Хлопки стихли. Анфиса плясать перестала. Хван усмехнулся. По толпе гудение разочарования прошло. Анфиса стояла на столе, растерянно руки разведя. Глянул Хван на своих: как?
Замотали головами, рты подковами выгнули: никак!
Хван двумя пальцами соединёнными показал «О» Анфисе.
Точка красная лазерная на лоб её смертельной мухой легла. Выстрел.
Пуля в голову впилась.
Анфиса назад отшатнулась, как от толчка по лбу, и повалилась на стол навзничь. Загудел стол от веса её.
— Не вышло у ней победной пляски! — громко Хван объявил.
Труп Анфисы со стола стянули.
— Ты! — Хван на Тьян указал.
Та тут же проворно с себя одежду скинула, легко на стол вскочила. Её тело худое с маленькой грудью и узкими плечами-бёдрами на столе замерло.
Хван плеткой ударил. Захлопала толпа партизанская.
Тьян словно ждала того: затанцевала, завертелась, замахала руками. Танец её был китайским. Прыгала она, ногами быстрыми воздух пещерный простригая, руками над собой чертила, прогибаясь и на колени падая, вскакивала, семенила по столу, как трясогузка, подпрыгивала, прогнувшись, припадала к столу по-тигриному, извивалась змейкой, веретеном крутилась.