Наследница поневоле

Львова Ирина

Изборский промолчал, он уже не на шутку злился. Действительно, как это он забыл, что прибор не оснащен автономным источником питания? И вместе с тем… Всегда можно найти какой-то выход.

— Оперативно… м-м-м… — проговорил Аркадий Афанасьевич. — М-да… Вот с оперативностью у тебя как раз и неважно!.. Ладно, ладно.

Они проговорили еще минут пятнадцать или чуть больше. Затем Кирсанов встал, намереваясь откланяться, — час уже был поздний, — но не успел он попрощаться, как раздался звонок телефона сотовой связи.

— Кто

бы это мог быть? — проговорил Дмитрий Антонович, извлекая из кармана аппарат. — Алло… Да… Где, ты говоришь?.. Дождитесь меня… Выезжаю немедленно… — Убрав телефон, начальник гвардии просиял: — Засекли! Никуда не уходите, привезу вам его на блюдечке с голубой каемочкой…

— Нет, нет! — замахал руками Изборский. — Не надо мне его! Я это… Ты давай бери все в свои руки. Вот что, запри-ка его от греха подальше. Потом решим, что с ним делать. Давай, удачи.

Кирсанов выбежал из кабинета, а директор «Ундины», вздохнув, подумал: «Черт бы тебя взял, Петя Лагутин. Вертишься, понимаешь, у людей под ногами…»

Глава 81

Лиза и Андрей ждали звонка Тарасенкова. Заварзин уже не злился на свою подопечную, в конце концов, ее можно понять — ведь она бросилась спасать брата. И все, к счастью, обошлось. Осталось продержаться всего один день — пока убийство Лизы или совершение над ней акта насилия не потеряют смысла. А еще ведь надо каким-то образом отодвинуть от кормушки свиные рыла прислужников Изборского. Такова программа минимум, а потом… Потом возникнут другие проблемы. Но об этом сейчас не хотелось думать.

Андрея немного успокаивал тот факт, что заграничный киллер, по всей видимости, принадлежал к той разновидности волчьего племени наемных убийц, которые сторонятся огнестрельного оружия. Это позволяло надеяться на то, что раз выстрела через стекло до сих пор не было, то и не будет. И вообще… Странный им попался киллер. Уж больно неторопливый какой-то.

Заварзин пытался разговорить подопечную, но, осознав, что это невозможно, стал гнать ее спать, однако она только упрямо трясла головой.

Свернувшись клубочком на диване, Лиза закуталась в старую кофту и одеяло, прижала к груди игрушечного медведя и молча, как зачарованная, смотрела в одну точку. Заварзин решил оставить ее в покое и отправился на кухню. Все-таки, по мнению Андрея, лучшим лекарством от любых огорчений была вкусная еда, и аппетит у него не пропадал ни при каких обстоятельствах.

Наконец в третьем часу ночи зазвонил телефон. Лиза даже не шевельнулась. Вбив себе в голову, что по ее вине погиб человек, она обвиняла себя теперь во всем подряд, страдала и казнилась.

Заварзин схватил трубку:

— Спим? Да нет!.. Нет!.. Ждем. Ну?.. Да ты что?! Постой, я ее обрадую… Лиз, — позвал Андрей, — жив старик.

Девушка встрепенулась:

— Правда?

— Да. Врачи извлекли пулю, — повторял детектив за капитаном,

как бы отчитываясь перед Лизой. — Но она выпущена не из того оружия, из которого стреляли в Херби, во всяком случае не из «ТТ». Старик совершенно случайно оказался на поляне. Гулял, наверное. Свежим воздухом дышал. Кроме того, рыцарь твой был здорово навеселе. Зовут его Цуцульковский Гавриил Иегудиилович.

— Цуцульковский? Это что, фамилия такая? — удивилась девушка.

Трудно было представить себе, что Тарасенков пошутил, однако Андрей на всякий случай переспросил капитана:

— Что, серьезно такая фамилия?

— Ну! Но ты дальше послушай, — продолжал капитан. — Примерно в то же время недалеко от дома твоей миллионщицы убили женщину, которую звали Слободенюк Берта Севастьяновна. Сло-бо-денюк!

— Откуда ж ты только их берешь?.. — озадаченно проговорил Заварзин.

— Фамилии?

— Нет, трупы! А она-то какое отношение к Лизке имеет?

— Это все Лизин знакомец Глебов старается, — проворчал Тарасенков. — Пуля, которая досталась гражданке Слободенюк, была выпущена из того же пистолета, что и пуля, которой ранили Цуцульковского…

— Старик что-нибудь сказал? — перебил его детектив.

— Нет. Он пока говорить не может, много крови потерял, но… Кроме того…

— Подожди, Серега! Слушай, Лиз, а ты уверена, что стрелявшего звали именно Глебов? Соберись с мыслями, — мягко попросил Заварзин.

— Абсолютно! — сказала та, и глаза ее заблестели, словно она собралась заплакать, но Андрей этого не заметил.

— Стой! — вдруг завопил он. — Ты сказал, Слободенюк? Да я у нее квартиру снимал, из которой за Лизкой следил! И в той квартире я сегодня киллера засек. Ну, за кем гонялся. Подставного.

— Ага! — буркнул капитан. — Так вот при ней, при гражданке Слободенюк, оказался не только ее паспорт, но и паспорт Цуцульковского! И купчая на его комнату — явно поддельная… А сотворили ее… Ты только не падай… В фирме «Ундина»!

— Я, конечно, не упаду, но лучше присяду… — пробормотал Заварзин. — Ну и заплет! Так, так, так… А что с моей бутылкой?

— С осколками? Экий ты быстрый! В номер Ла Гутина, если вообще таковой существовал, по документам его имя — Марслен Бише, вселился другой человек и выезжать пока не собирается…

Лиза вдруг вскинула голову, точно очнулась от забытья, и истерически выкрикнула:

— Я все прекрасно помню!

— Постой, Серый… Лиз, ты чего? — оторопело спросил Заварзин.

— Я все прекрасно помню! — повторила она. — Я еще не сошла с ума, хотя было от чего. Стрелял не Ла Гутин! Это точно. Он, в смысле Ла Гутин, пошел на меня с ножом. И на нем была куртка, такая… темная. Тот, в плаще, наставил на этих… пистолет. Потом меня схватил здоровый, а закричал другой… с изуродованными губами. Он крикнул: «Стреляй, Глебов!» Я точно помню! Я не сумасшедшая!