Наследница Шахерезады
Шрифт:
– Того самого, в ушанке и тулупе? – Ирка пытливо уставилась на Юру, явно примеряя на него незатейливый зимний наряд крепостного крестьянина.
– Ага! Я тоже вспомнила про тулуп, и тут меня снова осенило: я сообразила, что именно этот старорусский зипун использовала в качестве подушки спящая немецкая уборщица!
– Ну да, конечно, после этого уже нетрудно было восстановить всю картину преступления целиком, – снисходительно заметила Ирка, несколько обидев этим меня как Шерлока.
Сама-то она почему-то никаких таких картин не восстановила!
Я задавила в себе нескромный порыв к предосудительному хвастовству и призналась:
– У меня еще остались мелкие вопросы. Например, с какой целью лже-Юра завалил того верзилу в пледе?
– Просто для удовольствия? – предположил Лазарчук, которому всегда в радость вульгарно почесать кулаки.
Он постоянно ходит в боксерский клуб и дерется там с такими же некультурными питекантропами.
– Дура ты, – усмехнувшись, с притворным сожалением молвил вдруг тот, кого мы с Иркой уже привыкли называть Юрой. – Не уложи я этого верзилу, не улетела бы ты домой. Это же был полицейский, и он чертовски подозрительно к тебе присматривался!
– Ах, как я его понимаю! – в режиме «реплика в сторону» пробормотал ехидна Лазарчук.
– Не знаю, чем я могла вызвать повышенный интерес у полиции?! – с достоинством заметила я.
– Да, чем еще? – запальчиво поддержала меня подружка.
– Чем вообще! – с еще большим достоинством поправила ее я. – И кто бы говорил о полицейском интересе – настоящий преступник! Не хочешь ли чистосердечно рассказать о ценном грузе, из-за которого ты пошел на двойное убийство?
– Да, да, что это такое, твой груз? – не утаила любопытства Ирка.
– А вот этого вам, дамы, знать не нужно! – заявил дотоле помалкивавший Невозмутимый.
– То есть как это?! – возмутилась я.
– Меньше знаешь – крепче спишь, причем не на нарах! – сказал Помятый, звучно хлопнув в ладоши.
Он встал со стула, раскинул руки в стороны и пошел на нас с Иркой, точно птичница, выгоняющая гусей. Не хватало только возгласа: «Кыш, кыш, пернатые!»
– Ирка, да они сговорились! – догадалась я. – Гадский Юра окажет содействие следствию и получит послабление, а мы с тобой так и не узнаем, ради чего был весь этот цирк!
Сказать, что я почувствовала себя бессовестно обманутой, – ничего не сказать!
– И ты, Серега! – Я обожгла раскаленным благородной яростью взглядом предателя Лазарчука.
Он молча развел руками, в результате чего образовал фигуру, конгруэнтную изгоняющему нас Помятому, что обидело меня еще сильнее.
Но не драться же с двумя мужиками, один из которых к тому же боксер?!
– Пойдем отсюда, подруга! – гордо вздернув нос, сказала Ирка. – Эти люди еще пожалеют, что обошлись с нами таким подлым образом!
– Пожалеют! – повторила я и приняла протянутую подругой руку.
За спинами Лазарчука и Помятого весело подпрыгивал на стуле фальшивый Юра. Мне даже показалось, что он показывает нам язык, хотя я могла ошибиться – набежавшие на глаза слезы детской обиды ухудшили мое и без того неважное зрение.
Дружно, как слаженная пара в фигурном катании, мы с подругой развернулись и гордо выкатились за дверь.
25 января, 02.15
– Я думаю, это была какая-то революционная техническая штучка! – жарко зашептала Ирка сразу за порогом. – Сверхсекретный микрочип или что-то в этом роде!
– Или бациллы какой-нибудь страшной болезни в клеевом растворе на почтовой марке, – озвучила я собственную версию. – Юра мог незаметно прилепить ее на страничку моего паспорта, там полно разномастных наклеек с визами.
Ирка отодвинулась и покосилась на меня с подозрением:
– А ты хорошо себя чувствуешь?
– Да брось, будь это смертельные бациллы, мы бы все сейчас сидели в карантине, – успокоила я ее. – Или лежали бы в братской могиле! Кстати, это ведь могла быть не зараза, а вовсе наоборот, спасительная вакцина от ужасной болезни.
– Или образец биоматериалов, с помощью которого докажут родство короля Саудовской Аравии с инопланетянами, – предположила подруга, и я посмотрела на нее с уважением.
Есть, есть у нашей мадам Максимовой воображение!
У нее логики нет. Потому что ладно еще инопланетяне, но при чем тут король Саудовской Аравии?
– Жаль, что мы никогда не узнаем, что именно это было. – Ирка вздохнула, и глаза ее тоже подернулись влажной пленкой.
Я оглянулась на закрывшуюся за нами дверь, откуда не доносилось ни звука (я прислушивалась), приложила палец к губам и прошептала:
– Почему это не узнаем? Узнаем! Лазарчуку-то, наверное, скажут? А мы будем неотступно пытать его, и однажды он сдастся и выложит нам всю правду как миленький!
– Можем заманить его к нам на шашлыки и запереть на всю ночь в старом лодочном сарае, там пауки, а Серега их боится до трясучки! – тут же придумала милый планчик Ирка.
– Неплохо, – одобрила я, и мы тепло улыбнулись друг дружке.
– Что ж, будем считать, что все и в самом деле закончилось хорошо. – Ирка зажмурилась и зевнула.
– Заканчивается, – поправила я, поверх плеча подружки поглядев на ленту выдачи багажа.
В зале уже никого не было, а она еще крутилась.
Это выглядело символично.
– Последний тур Овенского вальса! – хихикнула я.
И заморгала, увидев, что лента не просто так крутится, а кружит в вихре вальса забытый кем-то багаж.
Мне даже не понадобилось напрягать ущербное зрение.
Что-что, а характерной формы сумку серо-зеленого цвета я бы теперь разглядела даже в тропических джунглях с другого берега весенней Амазонки!