Наследник имения Редклиф. Том первый
Шрифт:
Гэй тяжело вздохнулъ, украдкой отеръ слезу, скатившуюся ему на лицо, и спросилъ: больше ничего не написано?
— Дале читать я не имю права; притомъ вамъ нечего и знать всхъ подробностей, которыя невстка мн передавала о ней. Вотъ тутъ разв, - продолжала мистриссъ Эдмонстонъ, пробгая другое письмо невстки:- говоря о вашемъ отц, пишетъ еще, что онъ былъ чрезвычайно красивъ собой, человкъ энергическій, съ прекрасными побужденіями… Она снова остановилась, потому что, вслдъ за похвалой, въ письм говорилось: «но, къ несчастію, его благородная натура испорчена дурнымъ воспитаніемъ!»
— Посл этого визита, жена моего брата уже никогда боле не видалась съ вашими. Мистеръ Диксонъ, вашъ дядя имлъ громадное вліяніе на вашего отца, и такъ его перессорилъ съ родными, что братъ
— Да, знаю, дядя отправился въ Америку, — сказалъ Гэй:- и я объ немъ ничего больше не слыхалъ. Онъ пріхалъ на похороны моего отца и во все время церемоніи стоялъ, нарочно скрестивъ на груди руки, чтобы не подавать ихъ ддушк. Перечитайте мн, пожалуйста, второе письмо, — продолжалъ онъ и, закрывъ лицо руками, слушалъ внимательно чтеніе тетки, стараясь воспроизвести въ своемъ воображеніи образъ матери.
Трудно былъ мистриссъ Эдмонстонъ перечитывать ему письма своего брата безъ того, чтобы не длать большихъ пропусковъ: почти на каждой страниц были описанія возмутительныхъ семейныхъ сценъ между старикомъ сэръ Гэемъ и его сыномъ. Гэй все время молчалъ. Онъ дйствительно въ дтств ничего не слыхалъ о трагической смерти своего отца, потому что ддъ старательно отдалялъ его отъ всякаго сношенія съ посторонними людьми, которые могли бы ему откровенно разсказать семейную исторію; но передъ смертію, онъ самъ передалъ ее Гэю. Вотъ отчего въ дтств мальчику казалось страннымъ, что ддъ все молчитъ, а между тмъ сильно его балуетъ. Онъ росъ беззаботнымъ, веселымъ ребенкомъ; жилъ цлый день на воздух, то здилъ верхомъ, то бгалъ съ собакою по полямъ и лсамъ; одиночество развило въ немъ мечтательность; на него нердко нападали припадки задумчивости, вовсе не свойственные дтскому возрасту. Дда онъ любилъ безъ памяти, считая его за человка совершеннаго во всхъ отношеніяхъ, и никогда не хотлъ врить, будто предокъ ихъ — сэръ Гуго Морвиль, своими преступленіями навлекъ проклятіе и горе на весь ихъ родъ: по мннію мальчика, ддушка былъ добрйшимъ и счастливйшимъ существомъ въ мір. Когда Гэй вступилъ въ отроческій возрастъ, гд было необходимо постороннее вліяніе, ддъ счелъ за нужное разсказать ему исторію своей жизни. Съ сокрушеннымъ сердцемъ и съ искреннимъ раскаяніемъ, старикъ передавалъ ему мрачныя картины своего прошлаго, описывая, какъ лнь, вспыльчивость, непокорный нравъ и животныя страсти довели его до порока, а затмъ до преступленія.
У него въ жизни было три дуэли, и одна только изъ нихъ кончилась не убійствомъ. Въ первый разъ убивъ своего сопбрника, сэръ Гэй дотого мучился угрызеніями совсти, что чуть было совсмъ не измнилъ образа жизни; но безумно вспыливъ во второй разъ, онъ уже шелъ стрлятье спокойно, а въ третій разъ едва ли не хладнокровно убилъ капитана Уэльвуда, оставившаго жену и дтей безъ куска хлба. Только въ ту минуту, когда его единственнаго, роднаго сына принесли мертваго къ нему въ домъ и объявили, что его пьянство и вспыльчивость были причиною смерти несчастнаго, только въ эту минуту сэръ Гэй Морвиль переродился; онъ постарлъ и осунулся въ продолженіи нсколькихъ часовъ. Раскаяніе было страшное!
Не ране какъ чрезъ три года старикъ сталъ жить надеждою, что судьба пощадитъ его внука, и впослдствіи привязался къ ребенку всмъ сердцемъ. Мальчикъ росъ, и въ немъ стали обнаруживаться признаки наслдственнаго характера. Чтобы спасти послднюю отрасль своего погибшаго рода отъ тхъ ошибокъ, которыя довели его самого до преступленій, ддъ передалъ внуку со всми подробностями свое кровавое прошлое. Впечатлніе, произведенное: на Гэя этимъ разсказомъ, было поразительно: чистую, безпорочную душу ребенка охватилъ ужасъ. Мальчикъ во все время разсказа сидлъ, опустя голову и закрывъ лицо руками; онъ безпрестанно вздрагивалъ, вскакивалъ со стула, боязливо осматривался кругомъ и начиналъ безсознательно бгать по комнат. Когда ддъ кончилъ свою повсть, Гэй, рыдая, кинулся передъ нимъ на колни и сталъ ласкаться къ нему, какъ бывало длалъ это въ дтств. Пора было спать, они простились, и мальчикъ, запершись въ своей комнат, проплакалъ до утра.
— Какъ! ддушка убійца! Онъ
Не усплъ бдный Гэй придти въ себя отъ впечатлнія, произведеннаго на него исповдью дда, какъ съ сэръ Морвилемъ сдлался ударъ, отъ котораго тотъ умеръ. Смерть единственнаго близкаго ему человка, сознаніе, что онъ теперь одинокъ на бломъ свт, все это вмст увеличило горе Гэя и потрясло его организмъ.
Прошло не мало времени, пока нжное вниманіе обитателей Гольуэля и молодость возстановили упадшій духъ Гэя. Но полное спокойствіе къ нему не возвратилось. Ему все казалось, что онъ не достоинъ пользоваться радостями жизни на ряду съ прочими людьми; что на немъ лежитъ клеймо отверженія его предковъ. Было очень опасно подстрекать его на борьбу съ искушеніями. Его родовая страстность и способность безумно увлекаться, увеличивали для него каждый соблазнъ. Мистриссъ Эдмонстонъ первая заговорила съ нимъ о возможности бороться съ искушеніями: она убдила его врить, что онъ, такъ же какъ и другіе люди, можетъ имть силу воли и можетъ преодолвать свои страсти. Мать и меньшая дочь, Эмми, всми силами старались поддержать его нравственную энергію; он пріучали его смотрть безъ страха на всякую борьбу и не сомнваться въ возможности выйдти изъ нея побдителемъ. Вотъ какъ шла внутренняя жизнь Гэя. Что же касается его вншней жизни, то онъ постоянно былъ веселъ, откровененъ, оживленъ, такъ что со стороны казалось, будто разногласія въ его природ не существуетъ.
ГЛАВА VI
Все, что мы сказали о характер Гэя, было давно уже подмчено мистриссъ Эдмонстонъ, которая сильно интересовалась юношей. Она отъ всего сердца желала, чтобы онъ пріобрлъ себ такого же врнаго друга въ Филипп, какимъ былъ ея братъ для отца Гэя. Исторія съ покупкой лошади очень ей не понравилась; отдавая полную справедливость Гэю за порывъ его самоотверженія, она находила однако, что и Филиппъ правъ. Не говоря уже о потер времени на поздки взадъ и впередъ для переговоровъ о лошади, Филиппъ былъ, кром того, поставленъ въ неловкое положеніе передъ продавцемъ «Гекубы», который считалъ дло это уже поконченнымъ и вдругъ получилъ отказъ. Мистриссъ Эдмонстонъ нашла, что и она, на мст Филиппа, приняла бы сильно къ сердцу такую быструю перемну въ планахъ Гэя.
Мужъ ея не умлъ долго сердиться. Переговоривъ съ женою, онъ убдился, что Гэй ничего обиднаго для нихъ не сдлалъ, сейчасъ успокоился и при первомъ свиданіи съ своимъ питомцемъ, поздравил его съ намреніемъ сдлаться ученымъ-книжникомъ. Тотъ, конечно, расхохотался, принимая все это за шутку. Филиппъ, съ своей стороны, держалъ себя посл этой непріятности еще дале отъ Гэя и не намекнулъ ему ни разу о происшедшемъ, Лора замтила однажды, что не мшало бы ему объясниться съ Гэемъ; но Филиппъ возразилъ ей cъ такимъ достоинствомъ, что тутъ никакихъ объясненій быть не можетъ, что молодой двушк стало совстно, зачмъ она позволила себ дать ему неумстный совтъ. Гэю, между тмъ, и въ голову не приходило, чтобы онъ могъ быть причиною такого переполоха. Филиппа онъ поблагодарилъ самымъ наивнымъ, добродушнйшимъ образомъ; отъ охоты отказался положительно и употреблялъ всевозможній усилія, что-бы успокоить своего оскорбленнаго грума, говоря, что рано или поздно, а Гекуба будетъ принадлежать имъ.
Уильямъ, видя, что его баринъ пересталъ охотиться, вообразилъ, что всему причиною мистеръ Эдмонстонъ. Скорбя всмъ сердцемъ объ участи бднаго, по его мннію, сэръ Гэя, онъ тшилъ себя тмъ, что объзжалъ Делорена близъ того мста, гд охотились, чтобы хотя издали послушать лай собакъ. Ему очень хотлось доказать мистеру Эдмонстону, что тотъ надъ нимъ не хозяинъ; и вотъ, задавшись этой мыслію, онъ позволилъ себ нарушить нкоторыя правила, предписанныя на конномъ двор въ Гольуэл для грумовъ. Но лишь только его выходка дошла до ушей молодаго барина, Уильямъ получилъ короткое и рзкое замчаніе и съ той минуты сдлался шелковымъ.