Наследник императора
Шрифт:
Приск моргнул, пытаясь прогнать наваждение. Кориоллы здесь быть не могло.
«Милая!» – едва не крикнул Приск.
Но успел сдержаться, стиснул зубы. Вот оно, безумие… Может, варвары опоили его вызывающим чары составом? Мало ли что можно подмешать в еду или питье. Но напрасно Приск тер глаза, щипал локоть – видение не исчезало и не менялось. Тогда, оставленный на время без опеки охранника, он двинулся к Кориолле. Знал, что нельзя, но ноги сами несли. Он был уже рядом, когда молодая женщина обернулась, глянула
Приск тоже остановился как вкопанный. Так они и стояли несколько мгновений.
– Флорис! – повернулась вдруг к «Кориолле» одна из женщин.
Вмиг наваждение рассеялось. Как же Приск мог так обознаться! Ну конечно же, это младшая из сестер, попавшая в плен юная Флорис, которую Приск безрезультатно разыскивал уже больше двух лет. Значит, женщины поняли его речи и решили помочь, позвали несчастную пленницу. Несчастная пленница с золотым ожерельем на груди? Одно с другим не вязалось. Но, бессмертные боги, как же она сделалась похожей на Кориоллу!
– Флорис… – едва слышно пробормотал Приск. – Значит, жива.
– Как видишь! – Она улыбнулась торжествующе. И улыбка эта была необыкновенно похожа на улыбку Кориоллы, только чуть больше беспомощная, растерянная. – Вот уж не думала, что увижу тебя здесь, Гай!
«Когда ей рожать? – подумал Приск. – Судя по всему, скоро…»
Она догадалась, о чем он думает, что, впрочем, по его ошарашенному виду сделать было нетрудно, и сказала:
– Ты не думай ничего такого, мне здесь хорошо.
– Хорошо?! – Приск невольно повысил голос.
– Тише… – взмолилась Флорис и как-то нелепо пригнулась, заслоняясь руками. Так обычно заслоняются рабы от удара плетки. У Приска сжалось сердце.
В самом деле, чего он орет!
– Кориолла? Луций? Они живы? – спешно зашептала Флорис, оглядываясь.
Только теперь Приск сообразил, что свояченица ничего не знает о судьбе сестры и брата.
– Оба спаслись в нашем лагере.
– Слава Юпитеру! – прошептала Флорис. – И что теперь? Она жена Валенсу?
Слова эти резанули куда сильнее, чем ожидалось Приску.
– Нет, моя конкубина.
– Правда?! – У Флорис сверкнули глаза от радости, и она схватила Приска за руку, но тут же отдернула пальцы. – Гай, я так рада! Ты не представляешь, как рада… Она всегда говорила, что любит только тебя и за Валенса не хочет идти. Нет, правда, всегда так и говорила… А Луций? С ним что?
– Служит в Пятом Македонском легионе.
– Ну вот, как все хорошо! Жаль, отец не дожил… – У Флорис скривились губы.
– Но ты здесь! Пленница, рабыня?
– Нет, что ты… уже нет, не пленница. – На лице ее изобразился гнев, в глазах блеснули слезы. – Я – жена. Свадьба была по здешним обычаям. Мне подарили шерстяные одеяла – как положено невесте. Такие теплые, мохнатые. Дом был весь украшен сосновыми ветвями в знак грядущего благополучия. – Она говорила все более горячо, как будто не только Приска, но и себя убеждала в том, что счастлива. – А этот дар, – она тронула золотое ожерелье, – вообще царский. От Децебала.
– Эти люди убили твоего отца, – напомнил он.
– Сабиней не убивал…
Услышав имя заклятого врага, Приск едва не завопил от ярости, но все же сдержался.
– Сабиней? Твоего мужа зовут Сабиней? – Он шипел, как раскаленая печка, в которую сыпанули снега.
– Ну да, Сабиней, он в большой чести у царя, хотя и простой комат.
Она вдруг замолчала. Приск тоже молчал, только стискивал кулаки.
– А что делаешь здесь ты, Гай? Я слышала, где-то неподалеку держат римских пленников…
– Да, это как раз обо мне, – зло отозвался Приск.
– Ты попал в плен… Но ты же такой…
– Сильный? – Приск горько усмехнулся. – Я сопровождал римского посла, Децебал приказал нас схватить. А тебе приказал – выйти за Сабинея?
– Нет, нет, меня никто не неволил, я теперь свободная. Теперь не неволил… – Болезненная гримаса исказила юное личико, и Флорис отмахнулась рукой, будто отгоняла тягостные воспоминания о первых днях плена. – Я сама… сама решила, что выйду за Сабинея. Сабиней – он хороший.
– Флорис! – окликнула ее одна из женщин. – Пошли!
Она торопливо повернулась, собираясь идти, потом вновь глянула на Приска.
– Ты еще придешь? Приходи непременно, – попросил центурион.
Какой-то проблеск, пусть и очень слабый, надежда на помощь… Освобождение?
– Я попробую… – прошептала Флорис. Потом вдруг отломала проволочку, на которой крепилась к ожерелью одна из монет, и быстрым жестом вложила ее в ладонь Приску.
– Это же золото, – шепнул он.
– У царя таких монет полно. Но он ими никогда не расплачивается. Просто хранит.
– Только не говори Сабинею, что мы в родстве, ни за что не говори, – успел прошептать на прощание центурион.
Она едва заметно кивнула и торопливо пошла за остальными женщинами, поправляя плащ.
«Проболтается, непременно проболтается…» – решил Приск.
Надежды, что из-за сомнительного родства Сабиней станет ему помогать, не было никакой. Напротив, это могло лишь осложнить положение центуриона.
История Флорис походила на сотни и тысячи подобных в здешних местах. Похищенная даками, униженная и изнасилованная, она могла попасть на север на рудники, ублажать какого-нибудь смотрителя шахты, а потом, состарившись и подурнев, спускалась бы все ниже – от помощников, писцов и учетчиков до простых рудничных рабочих. Флорис очень даже повезло, что попала она сюда, в Сармизегетузу. Возможность сделаться женой Сабинея для пленницы – счастливый удел.