Наследник императора
Шрифт:
– Помоги мне добраться до своих, и я отблагодарю тебя… Я прошу не из страха за свою жизнь, но лишь потому, что жажду воздать предателю по заслугам. Прошу тебя, Монтан… – Приск решил назвать фабра его настоящим именем – возможно, тому будет лестно услышать его в устах центуриона.
– Не называй меня так! – Марк выставил в его сторону руку. – Не смей! Это имя изувечено. Мое лицо изувечено, имя тоже. Никогда так меня не называй… Никогда… Если не хочешь моей смерти. И своей – тоже.
– Ты мне угрожаешь?
– Нет, только предостерегаю.
Приску показалось, что фабр чего-то недоговаривает.
– Все, что могу, я сделаю. – Фабр достал из сумки хлеб и разломил пополам, отдав большую часть центуриону. – Ты веришь в Судьбу?
– Иногда да, иногда нет… – ускользнул от ответа Приск.
– Разве не Судьба соединила нас, двух людей, которых Авл Эмпроний пытался уничтожить? Разве могло такое случиться без участия сил Рока?
Приск промолчал – если Судьба и принимала в этом какое-то участие, то он пока не мог разгадать – какое. Он медленно отщипывал по кусочкам хлеб и отправлял в рот. Очень хотелось лечь и уснуть. Но спать было негде. Да и нельзя.
Бездонно синее небо, заснеженные склоны и стоящие недвижно ели заставляли думать о вечности и силах, намного превышающих человеческие. Ветер почти полностью стих, где-то выше по склону то и дело срывались с отягченных ветвей комья нападавшего за ночь снега, журчала вода, на камнях в лучах взошедшего солнца сверкали намерзшие ледяные карнизы. Центурион прищурился, пытаясь запомнить увиденное навсегда, – на миг в солдате ожил художник.
– Одному мне не одолеть Эмпрония, – продолжал Марк. – Эмпроний хитер и опасен. Он – змея, свернувшаяся в траве. Ты протягиваешь руку, ни о чем не подозревая, а она взвивается в воздух и жалит.
– Если ты наступишь на нее, – уточнил Приск.
– Мы собираемся на него наступить. Выдавить кишки. – Марк улыбнулся. Так должен улыбнуться волк, прежде чем впиться зубами в бок поверженной жертве. – О нем все думают: слабый, жалкий, трусливый. И всякий раз ошибаются.
– Когда ты говоришь: мы собираемся больно наступить на него – что ты имеешь в виду?
Бывший фабр прищурился. Помолчал, потом сказал фразу, показавшуюся Приску поначалу безумной.
– Император осыплет меня золотом, я отдам тебе половину.
– С чего ты решил, что император осыплет тебя золотом… – Приск хмыкнул. – Уж не за то ли письмо легата, что я везу с собой? Если так, то ты сильно ошибаешься…
– Речь не о письме. Речь о настоящей награде… В такой же речке, как эта… – Марк указал на падающую со склона воду, – есть замурованная пещера. – И в ней как минимум пятьсот тысяч фунтов золота [57] .
57
До сих пор идет спор о том, сколько именно золота было в кладе Децебала, но в большинстве источников указывается цифра в 500 000 фунтов (цифра в 5 млн фунтов, указанная Иоанном Лидом со ссылкой на врача Траяна, ныне считается большинством историков ошибочной).
– Ты смеешься? – Приск хотел сделать еще один глоток, но так и не донес до губ флягу. – Ты хотел сказать – пять тысяч.
– Нет, именно пятьсот. Может быть, даже и больше. А еще серебра больше вдвое. Римские пленные отвели русло реки, выдолбили пещеру на обнажившемся дне и сложили туда сокровища, а потом вернули поток в природное русло. Даки зарезали всех пленных по приказу Бицилиса. Запомни это имя: Бицилис. Всех убили. Или, вернее, почти всех. Остались в живых только двое. Я – и Авл Эмпроний, который нынче носит имя Монтана.
– Два Монтана… – прошептал Приск, но, кажется, фабр не расслышал.
– Когда Траян победит Децебала, я покажу императору место, где даки зарыли сокровище.
– Авл Эмпроний тоже может это сделать…
– Ты не позволишь! – рявкнул Марк. – Ты не допустишь… Ты не можешь допустить, чтобы человек, погубивший твоего отца, получил награду из рук императора. Уничтожь Эмпрония – и я отдам тебе половину своей награды.
Приск поднялся, оглядел склон.
Лжет этот человек или говорит правду? Действительно клад существует или это выдумка изувеченного пленника, желающего набить себе цену?
– Пора в путь, – сказал Приск. – Хорошо бы к завтрашнему вечеру дойти до лагеря на Бистре. Там…
Он не сумел договорить – вопль, похожий на волчий вой, долетел с тропы, по которой беглецы совсем недавно спустились. Волки? Приск резко повернулся: по склону к террасе спешили даки. Там, где ветер намел сугробы, даки взрывали снег, точь-в-точь так, как это делают волки. Их было человек десять – трое здоровяков опередили прочих. Приск узнал бегущего впереди – это был Вез, сын Везины. Похоже, в отряде были еще знакомые лица. Все, кто не так давно хотел принести Приска в жертву, были в сборе.
– Спускаемся! – воскликнул Марк, вскакивая.
– Нет. Нам от них не удрать. Поступим иначе. Помнишь легенду о братьях Горациях и Куриациях [58] ? – спросил Приск, обнажая меч и скалясь совершенно по-волчьи.
– В школе учитель в меня вколачивал эту историю розгами…
– Иногда полезно вспомнить школьные уроки.
– Вез! – Приск повернулся к дакам. – Ты снова хочешь принести меня в жертву?!
Сын Везины взревел в ответ и понесся еще резвее. В итоге основной отряд отстал на сотню шагов.
58
Одна из знаменитых римских легенд – поединок римлян (братьев Горациев) с бойцами из города Вейи (братьями Куриациями). Они вышли сражаться трое на трое. Вскоре из Горациев остался только один, а Куриациев – трое, но все раненые. Благодаря хитрости Гораций сражался с ними по очереди и всех перебил.
Центурион встретил бежавшего первым у края террасы – фалькс нападавшего грохнул по щиту, и в следующий миг кривой короткий клинок Приска полоснул Веза по горлу.
Ногой Приск отпихнул убитого так, что тело рухнуло к ногам юнца, спешащего на помощь. Тот споткнулся, и эта оплошность стала для него роковой. Марк встретил третьего дака ударом прямого римского клинка. Запоздало подбежал еще один – запыхавшийся, чуть ли не падающий после бега, – так что и с ним удалось расправиться одним ударом.