Наследник императора
Шрифт:
Несколько мгновений Мевия смотрела на Декстра. Потом сняла с шеи осколок монеты, что носила на шнурке.
– Клянусь надеждой вновь увидеть своего сына: я сражалась с предателями, я убила Зинту, заколола одного из нападавших и ранила второго. Сохрани жизнь невиновным, Декстр!
– Где тела? – спросил центурион.
– Чьи?
– Тела убитых – из тех, что явились ночью.
– Их сожгли. Это же случилось несколько дней назад.
– Их вещи? Оружие? Одежда?
– Оружие – в поместье.
– Значит, едем в поместье, – сказал Декстр. –
Новый управляющий (один из вольноотпущенников, отправленный из Города в загородное поместье еще до убийства хозяина и потому счастливо избежавший изгнания) распростерся ниц перед молодым хозяином. Центурион перешагнул через него, как через неодушевленную вещь, и прошел в атрий виллы, а потом в таблиний. Сюда, трясясь от страха, вольноотпущенник принес снятые с убитых пояса и мечи. Декстр осмотрел оружие. Он долго разглядывал рукояти и клинки трофеев.
– Знаешь, чьи это клинки? – проговорил Декстр в задумчивости.
Мевия отрицательно покачала головой.
– Не римские и не фракийские. И не из Дакии.
– Парфянские… – Декстр скривил губы. – Пакор не простил Траяну отказ… А ты… – повернулся молодой хозяин к вольноотпущеннику. – Приготовь этой женщине лучшие покои и вели своим бездельникам истопить бани – Мевия отныне будет жить в поместье…
Управляющий, сообразив, что гроза прошла стороной, чуть ли не на четвереньках, задом выбрался из комнаты.
– Кто отец твоего сына? – спросил Декстр, наблюдая в окно, как управляющий рысит в сторону бань, а за ним поспешают сразу четверо рабов.
– Гай Осторий Приск, военный трибун.
– Осторий Приск? – Декстр ухмыльнулся. – Надо же, как тесен мир.
– Мальчик родился уже после смерти отца. Повивальная бабка тайком отнесла его в одну семью. Они хорошо о нем заботятся и отдадут обратно, если я заплачу. Иначе в двенадцать лет они откажутся от него, и моего мальчика продадут в рабство. Времени почти не осталось…
– Сколько нужно денег?
– Шестьсот денариев.
– Хорошо… – Декстр помолчал. – Я дам тебе денег – выкупи мальчишку. – Он тут же вскинул руку в предостерегающем жесте. – Не благодари. Я просто подумал, что где-то рабом живет мой старший брат. Если еще живет. Мы не можем вернуть добро или зло тем, кому задолжали. И потому возвращаем тем, кто ближе.
– А ты, Марк? – спросила Мевия. – Что будешь делать ты?
– Поеду на лимес. Обрадую императора известием о побеге пленников. А потом явлюсь к Адриану. Надеюсь, гречонок меня не убьет в припадке ярости.
Когда Мевия ушла вслед за служанкой – мыться и отдыхать с дороги, Декстр вызвал к себе Синтия – с некоторых пор этот по-собачьи преданный раб находился при центурионе постоянно.
– Возвращайся в город, – приказал центурион. – Вызнай, кто из тех рабов, что прежде был приставлен к Зинте, недавно обзавелся солидным пекулием [77] ,
77
Пекулий – имущество раба.
– Да, господин…
– Узнаешь имя, никому ни слова. Жди, пока я вернусь. Ступай!
Декстр усмехнулся, провожая раба взглядом: да, он не может вернуть добро или зло всем или каждому, но тем, кому сможет, – непременно вернет.
Часть III
Алтари и очаги
Глава I
Центурион Валенс
Февраль 858 года от основания Рима
Эск, Нижняя Мезия
Кто-то настойчиво колотил в дверь и этим разбудил Кориоллу.
Мышка, поселившаяся после отъезда Куки на половине Приска и выполнявшая при Кориолле роль служанки, вскочила первой – поглядеть, кто пожаловал. Она была девочка умная, хотя порой дерзкая. Мышкой ее прозвали за юркость, а не за трусость.
«А вдруг Приск вернулся… Или?» – От нахлынувшего холода страшной мысли сон с Кориоллы слетел мгновенно.
Она вскочила, натянула поверх нижней туники длинную, с рукавами, и понеслась к двери.
Там у входа стоял, о чем-то препираясь с Примом, пьяный, как испанец, Валенс.
– А, Кориолла! – пробормотал он, нацеливая на молодую женщину палец. – Вот, пришел сказать…
– В чем дело, Валенс? – Она смотрела на бывшего жениха с подозрением.
– Умер твой Приск. Даки убили, – хмыкнул Валенс, не потрудившись даже прикинуться расстроенным. – Вся канаба об этом только и гудит.
– Убили? – Кориолла пошатнулась и ухватилась рукой за косяк. – О чем ты?..
– Да вот… гонец прибыл. Точно говорят – убит. Письмо от Лонгина дальше в Рим повезли. А нам известие пришло из Дробеты от военного трибуна Требония: погиб твой любовничек.
– Погоди… – Кориолла схватилась руками за голову. – Какое письмо? Какой гонец? О чем ты?
Она ни слова не понимала из бреда пьяного центуриона. Голова шла кругом, перед глазами плыл туман, густой, белый, какой частенько накрывает осенними днями равнину близ Эска.
– Уходи! – вдруг воскликнула она. – Уходи немедленно! Чтоб нога твоя больше не касалась этого порога! Вон!
Валенс, кажется, ни на палец не обиделся.
– Теперь ты знаешь… Поплачь. А потом, если помощь нужна, приходи. Я наперед знал – этот мальчишка свернет себе шею. Даром что юнец, красавчик… А вот поди ж ты. Не жилец был, похож на стеклянный сосуд. А для этих гор надобен сосуд медный.