Наследник Шимилора
Шрифт:
И вдруг я поняла, что у меня появились проблемы поважнее. Увлекшись своим открытием, я и думать забыла про выпитое зелье. А оно начало действовать — и совсем не так, как я ожидала...
Я с ужасом уставилась на себя в зеркало. Щеки пылали, губы стали пухлыми и красными; в глазах появился нездоровый блеск. Груди... Груди вдруг сделались невыносимо тяжелыми, а внутри, в самых потаенных местах все горело.
Я распахнула окно, надеясь, что свежий воздух мне поможет. Ничуть не бывало. Холодное прикосновение к пылающей коже довело меня до исступления. Ну что, гарсин, доэкспериментировалась?..
Когда я без стука ворвалась к Сэфу в комнату, он еще не спал. Он трогательно боролся с иголкой и ниткой, пришивая пуговицу на рубашке. При виде меня он вскочил, затоптав рубашку сапогами.
— Ты... Я не ожидал... — бормотал он. Потом брякнул какую-то глупость, типа «могу ли я надеяться». Кровь колотилась в висках, я тяжело дышала, не в силах сказать ни слова. Когда Сэф осторожно привлек меня к себе, у меня внутри раздался взрыв. Схватив его ладонь, я ею сжала изнемогшие от желания груди — до боли, до хриплого, утробного стона. Потом трясущимися руками попыталась расстегнуть пряжку на его поясе.
— Да подожди ты... Дай, я сам, — сказал Сэф, несколько опешивший от моего вторжения. Одежда жалила, раздражала тело. Я стала высвобождаться из блузки, зацепилась за что-то, и тонкая ткань с треском порвалась. Упав на постель, я умоляюще простонала сквозь стиснутые зубы:
— Ну же!.. Чего ты ждешь?..
Сэф накрыл меня собой. Я почти не дала ему возможности ласкать меня. Прикосновения приносили не облегчение, а новую боль. Кажется, я кричала что-то, потому что Сэф, скалясь незнакомым веселым оскалом, зажимал мне ладонью рот, и тогда я впивалась в нее зубами. Кажется, с постели мы скатились на пол, опрокидывая табуретку. Я сломала ногти о его спину; мне казалось, если сейчас он меня отпустит, я умру, умру! А когда он на мгновение остановился, я разрыдалась:
— Нет, нет! Пожалуйста!
— Нет?!
Сэф свирепо схватил меня за волосы и при этом нежно, до одури нежно скользнул губами по шее. Он был везде — во мне и вокруг, и комната была полна золотых сполохов, круживших перед глазами все быстрее и быстрее. Еще быстрее... Еще...
А потом мы лежали на ковре, не в силах доползти до кровати. У меня саднил затылок, которым я стукнулась о табуретку, и на коленке рос синяк, а Сэф сосал палец, глубоко пропоротый оброненной иголкой.
— Ну ты даешь! — сказал он голосом бесконечно усталым и довольным.
— Прости.
Я смущенно вспоминала свои давешние художества. Тоже мне, Эммануэль... Но сейчас мне было так хорошо, так спокойно и тихо. Словно я избавилась от мучительной зубной боли. И очень хотелось спать. Интересно, от моей одежды что-нибудь осталось? Я встала, огляделась... Постель напоминала воронку после разрыва снаряда. А вот это скомканное тряпье — наверное, моя блузка. Я двумя пальцами потянула ее к себе.
— Ты не останешься? — спросил Сэф.
Я покачала головой.
— Сегодня нет.
— Я заметил, — усмехнулся Сэф. Но целуя меня на прощанье, удовлетворенно заметил: — Вот видишь, старая легенда не лжет. Мы с тобой видели Изумрудных Любовников, и мы будем вместе.
Я не стала спорить. Хотя прекрасно помнила, что когда Денис с Нолколедой вышли на палубу, две зеленые звезды продолжали гореть на небе. Получается, мы видели их все вчетвером. И как это прикажете понимать?
Я потихоньку выскользнула за дверь, надеясь, что в столь поздний час некому будет удивляться моему растерзанному виду. Зря надеялась. Не успела я на два шага отойти от комнаты Сэфа, как лицом к лицу встретилась с Денисом.
— Я говорил с Физэлем. Обсуждали наш отъезд, — сказал он, видимо, сочтя нужным пояснить свою ночную прогулку. А потом замолчал, глядя на меня. Я тоже молчала — что тут можно сказать? Босиком, с оторванным рукавом... Бросив мне спокойное: «Доброй ночи», Денис пошел к выходу. Повеяло сквозняком от открывшейся двери. Зябко обхватив себя руками, я думала: почему в том горячечном бреду, который погнал меня к Сэфу, у меня и мысли не мелькнуло пойти к Денису? Может быть, потому, что одна сумасшедшая ночь все равно ничего не решила бы для нас?
Часть 5 ГОРЫ МЭЛЛЬ
Я мечтою ловил уходящие тени,
Уходящие тени погасавшего дня,
Я на башню всходил, и дрожали ступени,
И дрожали ступени под ногой у меня.
И чем выше я шел, тем ясней рисовались,
Тем ясней рисовались очертанья вдали,
И какие-то звуки вокруг раздавались,
Вкруг меня раздавались от Небес и Земли.
К. Бальмонт
1. Смерть на реке
И вот настало время прощаться с Миллальфом. Нам было грустно покидать гостеприимные владения Физэля Ликуэна: ведь мы провели здесь неделю и с первого дня чувствовали себя как дома.
У Чани были особые причины для печали. В Миллальфе оставалась его безутешная подруга по кличке Майш — Снежинка. По этому поводу у нас с псом состоялся серьезный разговор.
Я сидела на крыльце, уже одетая в дорогу, а Чанг понуро лежал рядом.
— Оставайся, — скрепя сердце говорила я. — О тебе здесь позаботятся.
Пес качал головой.
— Я собака, гарсин. Я не могу вот так запросто менять хозяев. Так же как Майш не может отправиться с нами. Когда-нибудь мы с тобой расстанемся — я не смогу вернуться с тобой на Землю, ведь там я стану просто очень старой и глупой собакой. Но до тех пор я останусь с тобой. Майш меня не винит, она все понимает... Более того, поступи я иначе, она бы отвернулась от меня. Ты только не ищи меня, хозяйка, до самого отъезда. Я сам вас догоню.