Наследник Шимилора

Жаринова Елена

Нам предстоял самый тяжелый участок пути. Река падала с гор невысокими каскадами. Через эти пороги предстояло волоком протащить тяжелые лодки. Дальше Физэль обещал нам долгий пологий участок. А потом — снова волоком, не меньше двух корсов, до истока Наоми.

Река поднималась в горы незаметно, и когда сенс сказал, что мы уже в пяти сантонах над уровнем моря, я даже не поверила. Но действительно, вокруг простирались отроги Мэлля, кое-где поросшие тощим ельником.

— У вас уши не закладывает, сенс? — спросила я. — Очень неприятное ощущение.

Ученый молча

покачал головой. Он был так бледен, что я встревожилась. Но тут с флагманской лодки раздался приказ Дениса выгружаться и готовиться к переправе через первый порог. И я забыла о Зилезане. Как очень скоро выяснилось — напрасно.

Впереди зашумел водопад высотой в полтора паса. Но на берегу оставалась довольно пологая полоса. Миллальфцы впряглись в бурлацкое ярмо и с каким-то местным «эй, ухнем» поволокли лодки наверх. Все наши мужчины сочли своим долгом присоединиться к ним, а мы с Нолколедой пробирались следом, стараясь не сорваться в водопад. В какой-то момент лодки вставали почти вертикально. А последняя и вовсе увязла в грязи. У тащивших ее пробуксовывали ноги, скользили на влажной земле... Еще немного, и она сорвется и утащит за собой всех, кто связан одной лямкой! Мы с Нолколедой бросились на помощь мужчинам. Наверху я видела красные от усилия лица сенса и Бара. Скрипели канаты, билось о камень смоляное днище... С большим трудом удалось удержать судно, такое грузное и неуклюжее на суше, от падения вниз.

Первый порог оказался самым трудным. Преодолев его, мы шутя взобрались на остальные два, и лодки снова заскользили по водному плато. Только течение, с которым боролись гребцы, говорило, что мы по-прежнему поднимаемся вверх.

Зеркало воды отражало горы — кряжистые скалы, причудливые разломы и ущелья, далекие заснеженные пики... Казалось, мы попали совсем в другой мир — еще более чистый и прекрасный. Вода за бортом была ледяной и прозрачной до самого дна, которым служили отполированные рекой гранитные глыбы. Если где-то в Лаверэле и пряталась зима, то именно здесь, в горах. Вокруг еще зеленели прозрачные перелески, а мы уже чувствовали ее дыхание.

Я скинула норрантскую куртку на меху, чтобы поддеть под нее фуфайку. Естественно, досточтимый Физэль каждому из нас сделал такой подарок.

— Сенс, вам достать что-нибудь теплое? — окрикнула я ученого, прислонившегося к борту. Зилезан не ответил. Я взглянула на него... Он прерывисто дышал, положив руку на грудь; вокруг глаз разлилась фиолетовая тень...

— Вам плохо, сенс? — тревожно спросила я, беря его за руку. Рука была холоднее горной реки...

— Сердце прихватило, — прошептал он. — Ничего страшного, дружок. Сейчас отпустит.

Зилезан говорил очень убедительно, но все же у меня хватило ума что есть мочи заорать:

— Денис! Сенсу плохо! Надо пристать к берегу!

Эхо подхватило мой крик, расколов его о скалы.

Командир тут же отдал приказ причаливать. Нашу

лодку вытащили на каменистый берег. Сэф с Баром хотели вынести сенса на берег, чтобы поудобнее положить на расстеленное одеяло, но Денис не разрешил. Засучив рукава, он впрыгнул в лодку. Нолколеда, собранная и деловитая,

тут же оказалась рядом. Денис сунул ей какой- то флакон.

— Тридцать капель на стакан воды, — велел он. — Нет, давай-ка все сорок. И быстро, быстро!

Осторожно приподняв Зилезану голову, Денис влил немного настоя ему в рот.

— Давайте, сенс, держитесь. Это вам поможет, надо выпить.

Ученый чуть заметно шевельнул губами.

— Что с ним? — спросил Сэф.

Денис покосился на больного и тихо ответил:

— Инфаркт. Нужна реанимация. Аппаратура. Я ничего не могу сделать.

— Как это не можешь? Ты же врач! — воскликнула я.

Он посмотрел на меня исподлобья, как побитая собака. Вдруг холодная рука сенса коснулась моего запястья.

— Не ругайте его, дружочек, — еле слышно прошептал Зилезан. — Что тут поделаешь? — И добавил еще тише: — Моя записная книжка — пусть она останется у вас.

От ужаса и беспомощности у меня защипало в глазах. Я оглядывала своих спутников, сгрудившихся вокруг сенса — у всех были строгие, печальные лица, как будто он уже умер. Как же так можно?! Почему мы ничего не делаем? Хорошо, допустим, Денис ничего не может, допустим, нужна аппаратура, которой просто нет в Лаверэле... Но мы ведь не отсюда! Мы-то знаем, что существует электрошок и кардиологическая бригада, или что там нужно в таких случаях!

— Я связываюсь с фраматами, — заявила я, не стесняясь ни принца, ни Бара. Сейчас не до конспирации. Только как связаться? Передатчик не сработает, пока лаверэльцы будут ближе пятнадцати метров. Я огляделась — вокруг были скалы. Ничего, вскарабкаюсь куда-нибудь...

— Ты что, с ума сошла? — Нолколеда схватила меня за рукав.

— Пусти, — я с силой вырвала руку. — Или лучше дать ему умереть?

— Ты же знаешь, — она старалась говорить спокойно, — вызов разрешен только, если что-то угрожает миссии. Нам не простят нарушения условий контракта...

— Какой контракт? — я повернулась к ней, задыхаясь от гнева и волнения. — Человек умирает, а ты...

Не обращая больше ни на кого внимания, я бросилась вверх по тропинке, вьющейся между скал. На ходу перевернула браслет, нащупала подвижную часть узора... Сейчас, сейчас все будет в порядке. Сейчас они заберут его на землю, на Базу, куда угодно, где можно будет ему помочь.

Фраматы отозвались сразу.

— Агент сто три, База на связи, — ответил незнакомый женский голос.

И закричала, поднеся браслет к губам:

— У одного из агентов инфаркт, нужна срочная помощь. Здесь нам его не спасти. Нужна эвакуация...

— Не кричите, сто три, — сухо сказала фраматка. — Канона угроза для миссии?

— Я не знаю... — пытаясь взять себя в руки, прошептала я. — Он выдающийся ученый... Без него нам не справиться... Он умирает!

— Угрозы для миссии нет, — резюмировал голос. — База не имеет полномочий для эвакуации. Ваш вызов противоречит условиям контракта. Конец связи.

— Подождите! — взмолилась я. — Соедините меня с Афанасием Германовичем. Я не знаю, как вы его называсте, но он ваш начальник, и он меня выслушает...