Наследник
Шрифт:
— Ну, ты так поэтично говоришь.
— Ну, если мы собираемся посетить могилу Китса, для этого нужно настроиться.
Я ошалело смотрю на него.
— Ты знаешь, где находится могила Джона Китса? [2]
— Конечно. А также, где находится могила моего любимого поэта Перси Биши Шелли [3] .
— Я должна быть удивлена, но посмотрев «Американский жиголо» поняла, что плейбои обязаны быть эрудированными людьми.
На мое замечание, он просто насмехается надо мной.
2
Джон
3
Перси Биш Шелли (англ. Percy Bysshe Shelley; родился 4 августа 1792, графство Суссекс — 8 июля 1822, утонул в Средиземном море между Специей и Ливорно) — английский поэт. Был женат на Мэри Уолстонкрафт Шелли.
— Разве этот фильм не о мужчине-проститутке?
— Да, легкомысленном плейбое, мужчине-проститутке, какая разница? — Воодушевленно произношу я.
Данте нажимает на рычаг скорости маленького скутера, поднимая его передние колеса с тротуара, и мы внезапно бросаемся вперед.
Я визжу, а он смеется.
— Еще раз так сделаешь, Данте, и будешь лежать рядом с костями Перси Биши Шелли!
От чего он смеется еще сильнее.
Я стараюсь сдерживаться, но его смех настолько заразителен, что невозможно не поддаться, пока мы мчимся по узким улочкам на Vespa. Прежде чем я могу что-либо понять, я опять прижимаюсь щекой к его спине. Довольная собой, я наблюдаю, как здания из древнего камня мелькают в размытом солнечном свете.
Данте останавливает Vespa под ветками большого дерева.
— Отсюда мы пойдем пешком.
Я поднимаюсь с заднего сидения скутера, оглядываясь вокруг корявых деревьев и выветренных надгробий, видневшимися между ветвями деревьев и кустарников. Я как бревно падаю в объятия Данте.
— Какое прекрасное последнее пристанище. Кладбища — это молчаливый сад.
— Ты ведь не шутила, когда говорила, что любишь кладбища?
— Нет, не шутила. Мне нравятся красивые старые могилы. Я не могу понять почему. Возможно, я чувствую какую-то магию, что безымянные скелеты под землей когда-то были плотью такой же, как и я. Мне кажется, они мне напоминают, что времени мало, и я обязана оставить свой след в мире. — Я пожимаю плечами. — Может через сто лет какой-нибудь незнакомец подойдет к моей могиле и скажет, что я была фантастическим редактором в мире моды, — в шутку говорю я.
Данте снисходительно улыбается, пока мы стоим под пятнистой тенью дерева, хотя его глаза смотрят серьезно.
— Я больше чем уверен, что многие посетят твою могилу.
Я с нескрываемым интересом смотрю на него.
— Почему ты так думаешь?
— Я скажу тебе в другой раз.
— Нет, скажи сейчас, — настаиваю я.
— Скоро скажу.
— Прекрасно. Оказывается, Данте — это человек-загадка.
— Пошли, — говорит он, взяв меня за руку и направившись вниз по тропинке. Мы переходим от надгробия к надгробию, останавливаясь, чтобы прочитать надписи и имена великих людей. — Удивительно, что так много русских и англичан, похоронены здесь.
— Это протестантское кладбище, — объясняет он.
Данте вдруг останавливается перед большим
— Китс. — Произносит он с уважением.
Я подхожу ближе, читая слова на надгробии вслух.
— «Эта могила содержит в себе умершее тело молодого английского поэта, который на смертном одре, в тоске своего сердца, испытывая напастия от своих врагов, пожелал, чтобы эти слова были выгравированы на его надгробии:
Здесь лежит тот, чье имя было написано на воде».
Данте потирает мне спину.
— Тебя бьет дрожь?
Я медленно киваю.
— У меня такое чувство, будто Китс потянулся ко мне из могилы и коснулся моей души. — Я поднимаю на него глаза. — Данте, почему ты живешь в отеле?
Он пожимает плечами.
— Я часто переезжаю и проживание в отелях означает, что мне не нужно держать прислугу, куда бы я не поехал.
Я пристально смотрю ему в глаза.
— И ты счастлив?
— Мне казалось, что да. — И в эту секунду я физически ощущаю, будто между нами начинает что-то пульсировать. Возможно, сказывается спокойствие и тишина кладбища или странное выражение на его лице, или громкий стук моего сердца, а потом наступает момент, когда он усмехается и говорит: — Пойдем, я хочу показать тебе еще могилы, чтобы побаловать твои странные предпочтения.
— Тогда, показывай дорогу, — отвечаю я, уходя от могилы Китса, я не могу ничего с собой поделать, оглядываюсь, словно оставив рядом с ней какую-то часть ценностей себя.
— Я проголодался. А ты? — спрашивает Данте.
У меня при слове «проголодался» начинает урчать живот.
— Да, но мысль о еде все еще вызывает у меня тошноту.
— Когда мы закончим осматривать могилы, пойдем на рынок, и я куплю тебе хлеб, оливковое масло и бальзамический уксус. Это успокоит твой желудок.
— Звучит очень хорошо, — удивляюсь я сама себе.
Оглянувшись по сторонам, я понимаю, что мы вернулись ко входу и направляемся в другую сторону, где очень много надгробий.
— Я хочу представить тебе прах Перси Биши Шелли, — серьезно говорит Данте.
Я подхожу ближе к обычному надгробию.
— Перси Биши Шелли, — читаю имя, высеченное наверху надгробия. Я поворачиваюсь к Данте лицом. — Как оказалось, что такой человек, как ты, вдруг стал поклонником Шелли?
Он смеется.
— Я бы и не был, если бы мой дядя не принес мне полное собрание сочинений в кожаном переплете на мое шестнадцатилетие, пообещав, что купит мне последнюю модель спортивного автомобиля, если я прочитаю это собрание сочинений. Можешь себе представить, я, конечно, посчитал это особенной формой изощренной пытки, но ко второму тому стал преданным его поклонником.
— Ты из очень богатой семьи?
— Да, так и есть.
— Я почти забыла латынь. Что означает «Cor Cordium»? — Спрашиваю я, глядя на строчки.
— Всем сердцем.
— Что это значит?
— Легенда гласит, что здесь похоронено только его сердце. Пока его тело кремировали на пляже, его друг, который лежит в могиле рядом с ним, выхватил его сердце из огня и отдал его жене, которая хранила его в течение тридцати лет, — объясняет Данте.
— Очень романтичная история. — К моему удивлению, глаза вдруг наполняются слезами, глядя на надгробие этого великого человека. — Не знаю почему, но как я только стала беременной, я постоянно плачу, — всхлипнув произношу я.