Наследник
Шрифт:
Данте смеется.
— Ты привыкнешь к моему вождению.
Он придерживает дверь передо мной. Молодая женщина, сидящая за столом, кивает Данте. Человек в костюме открывает внутреннюю дверь, интерьер ресторана почти захватывает дух. Здесь нет дешевых, клетчатых скатертей или капающих свечей, застрявших в бутылках Фраскати. Здесь элегантный и сдержанный декор с темной кожей и деревом, так, наверное, выглядит британский джентльменский клуб. Воздух прохладный. Также здесь имеются гости за столиками, поглощающие свои блюда, и при этом
— Я же сказал тебе, что это место отличается от любого другого «Луиджи», — бормочет Данте мне на ухо.
Метрдотель подходит к нам с приветственной улыбкой и показывает наш столик. Белейшая скатерть накрыта на столе, а белые льняные салфетки с монограммой лежат перед каждым местом.
— Ты доверяешь мне заказать? — спрашивает Данте.
— Конечно, — бормочу я, немного ошеломленная внутренним убранством помещения.
Официант подходит с двумя меню, Данте машет рукой и просит подойти его поближе. Он склоняет голову к Данте, и они совещаются минуту или две. Данте называет человека Джузеппе, а тот в свою очередь обращается к нему как синьор Данте.
— Я начинаю верить, что ты знаком со всеми официантами Рима, — говорю я, как только Джузеппе уходит от нас.
В уголках его глаз появляются морщинки от улыбки.
— Ну, разумеется. Разве это не часть специфики плейбоя, привлечь всех на свою сторону.
— Они так хорошо знают тебя, потому что ты соришь деньгами?
Его улыбка становится еще шире.
— Это самое безопасное предположение, с твоей стороны.
Я киваю.
— Итак, что ты заказал?
— Для первого блюда — cacio e pepper.
— Я никогда такое не пробовала. Что это?
— Сыр пекорино романо и свежий черный перц опускают в воду для приготовления пасты, чтобы получился сливочный соус. Затем добавляют пасту, копченую свинину и яйцо. Это очень простое и легкое блюдо, но превосходное, когда оно хорошо сделано. Здесь делают его прекрасно. Наше второе блюдо — бычий хвост, медленно готовящийся с помидорами сан-марцано, пока мясо не станет настолько нежным, что будет само отпадать от костей.
— У меня уже слюнки текут.
В этот момент появляется Джузеппе с бутылкой вина. Со всем уважением, он показывает этикетку Данте, который одобряет его легким кивком. Джузеппе начинает наполнять мой бокал.
— Мне не…, — говорю я.
— Сегодня у тебя будут все время течь слюнки, — прерывает Данте. — Это очень хорошее вино, и мы выпьем за нашего первенца.
Я пристально смотрю ему в глаза. Первенца — это первый из многих детей. По его взгляду невозможно ничего прочесть, он внимательно наблюдает за мной. У меня начинает кружится голова от мысли, что мы можем быть с ним единой семьей.
Он поднимает свой бокал.
— За нашего ребенка.
— За ребенка, — слабым эхом отзываюсь я, прежде чем сделать глоток. Вино холодное и вкусное. Я смотрю на него поверх края своего бокала. Мне до сих странно думать, что я ношу его ребенка. Мужчина, которого я была уверена, больше никогда не увижу, отец моего ребенка. Он ставит бокал на стол. Его лицо принимает необычайно серьезное выражение.
— Что? — Настороженно спрашиваю я.
— Я должен тебе кое в чем признаться.
22.
Роза
— В чем? — Хотя я стараюсь держать свой тон нейтральным, но выходит настороженно.
— Во-первых, я не итальянец.
У меня расширяются глаза.
— Как это?
Он пожимает плечами.
— Я не родился здесь и не являюсь гражданином Рима.
— Хорошо, — медленно говорю я. — Тогда откуда ты?
— Я из королевства Аванти.
Конечно, из школьной программы географии я знала о крошечном, не имеющем выхода к морю, государстве без налогообложения, но по сегодняшний день я ни разу не встречала ни одного человека оттуда. Я с любопытством смотрю на него.
— Так зачем ты притворялся итальянцем?
Он поднимает руку.
— Для протокола, я никогда не говорил, что я итальянец. Ты сделала свои собственные выводы, что я являюсь итальянцем, я же просто не стал тебе разубеждать.
— Почему?
Он начинает ерзать на стуле.
— Об этом я скажу позже, Роза. На самом деле, я хочу сказать, что мое полное имя не Данте Д'Анджело, а Нильс Данте де Бойвули.
Мир перестает вращаться вокруг меня. Только я и он.
— Де Бойвули? — в шоке повторяю я.
— Точно.
— Значит…
Он кивает.
— Король Исак Эллиот де Бойвули — мой отец.
— Что? — По моим рукам проходит судорога. Я не могу поверить в то, что он говорит. — Ты принц?!
— Да.
— Но ты не можешь быть…
Он улыбается мне широкой улыбкой.
— Потому что я всего лишь плейбой, так?
— Да. В смысле, нет. Боже мой, прости, что я столько всего тебе наговорила.
— Называла меня плейбоем? Думаю, я этого не переживу.
Я прикрываю щеки ладонями.
— Теперь все понятно, почему ты так образован. Поэзия и... но я работаю в модном журнале. Я должна была о тебе знать. Почему тогда тебя сейчас все время не окружают папарацци?
— Потому что я отказался от всего этого, когда мне исполнилось восемнадцать лет. Мой отец вычеркнул меня из новостей королевства. Поэтому мое лицо не появляется в прессе и на телевидение. Я всего лишь плейбой.
Я невольно раскрываю рот.
— Ты отказался быть принцем? Зачем ты это сделал?
— Потому что я считаю, что это право должно передаваться не по рождению, право — править страной. Его нужно заслужить. Оно должно основываться на консенсусе и заслугах выбираемого.