Наследники
Шрифт:
— Ну зачем же так спешить? Дело серьезное.
— Что, может, не отпустите?
— Может, и не отпустим. Ты ведь коммунист.
— Я прошу, Алексей Федорович. Настаиваю даже. Самым решительным образом.
— Ты все обдумал, дай и нам подумать хоть немного.
Мрачный, расстроенный ехал домой Снегов. Не получился разговор с парторгом, явно не получился. Вспомнились слова Быстрова: «Жалеть ведь будешь». — «Буду или нет, а уйду. Решил я правильно». Вспомнив вопрос Быстрова о Наде, Анатолий подумал: «Надо ей сегодня же все объяснить. Удивится, конечно. И не одобрит. Наверняка скажет с этакой своей иронической улыбкой: „Темнишь,
Быстров вернулся к себе тоже в плохом настроении. Не проходила досада, неудовлетворенность собой за то, что не сумел вовремя узнать этого парня, разобраться в нем.
Ведь его упрямое стремление витать больше в хозяйственной сфере — это боязнь потерять вес, влияние. Как же обойтись без возгласов: «Это комсомольские бригады сделали, это только комсомолу под силу…» Чудак. Будто только в этом смысл его работы. А о ребятах, о том, чтобы войти в душу и сердце к ним, не думает. В общем требования, что стали предъявляться комитету, набили парню оскомину, потянуло к более спокойной, кабинетной жизни.
Все это было так, но досада не уходила, и Быстров вновь мысленно твердил себе, что надо было давно поглубже узнать Анатолия, помочь ему, помочь. Хотя вряд ли он, Быстров, мог это сделать за несколько месяцев, что работали они вместе со Снеговым.
…С чувством гнетущей тяжести в сердце обходил Анатолий Снегов на следующий день стройку. Зашел на главный корпус, на литейку, кузнечно-прессовый. Скупо, натянуто улыбаясь, здоровался с ребятами. Пока никто ничего не знал, и именно потому он решил сегодня до заседания комитета пройти по площадке. Все кончено. Добивался он этого сам, и все же было до боли обидно, что все решилось именно так. Где-то в глубине души он надеялся, что ему скажут: нет, не отпустим, ты нужен, без тебя стройке не обойтись. Однако этого ему не сказали. Быстров, когда Анатолий зашел в партком узнать, как решили его вопрос, удрученно ответил:
— Советовались мы с членами парткома, созванивались с МК и ЦК комсомола. Никто не сторонник того, чтобы затевать ломку в комитете сейчас, когда стройка в разгаре. Но товарищи правы: на таком участке без желания работать трудно.
…Заседание комитета было недолгим. Быстров сдержанно объявил:
— Дело такое, ребята. Товарищ Снегов отзывается в распоряжение Центрального Комитета комсомола.
— С моего согласия, — глухо заметил Анатолий.
— Правильно. С согласия, — подтвердил Быстров. — А если еще точнее, по личной просьбе. Нам надо избрать секретаря комитета «Химстроя». Какие есть предложения?
Сразу несколько голосов выкрикнули:
— Зарубин…
Быстров, оглядев членов комитета, спросил:
— Другие предложения есть?
— Нет, нет. Зарубина.
— Не спешите, дело серьезное. Может, есть и другие кандидатуры?
— Зарубина, Зарубина.
Виктор поднялся:
— Алексей Федорович, дайте мне слово.
Быстров испытующе, с интересом посмотрел на Виктора.
— Слово просит Зарубин. Дадим, пожалуй?
Виктор хмуро и напряженно заговорил:
— Спасибо, конечно, за доверие. Но я скажу то, что уже говорил и товарищу Быстрову и везде. Не справлюсь я. Организация вон какая, а у меня почти никакого опыта. Если уж Анатолию было трудно, то мне и совсем не потянуть. Коль вопрос с ним решен, пусть нам пришлют кого-то из опытных комсомольских работников. На «Химстрой» можно не пожалеть.
— Ты же все время рвался на это кресло. Вот и садись, — с иронией бросил Снегов.
Виктор вспыхнул, сжав губы, посмотрел на него, но ответил спокойно:
— Опять за старое, Анатолий? Сам же знаешь, что говоришь ерунду. — И, вновь обратившись ко всем, закончил: — Считаю, что надо попросить прислать кого-то из работников ЦК или МК. Мне это не по плечу.
Удальцов пошутил:
— Устав не знаешь, Виктор. Надо же из членов комитета.
— ЦК может разрешить кооптацию.
— Может. Только не надо. Тебя изберем.
Раздалось несколько голосов:
— Правильно.
— Давайте голосовать. Не крути, Виктор.
Зарубин выступал еще несколько раз. Переубедить ребят ему, однако, не удалось.
Вечером, оформив приемку и передачу дел, Виктор вышел проводить Анатолия. Стоя у машины, перебрасывались незначительными фразами. Разговора не получалось. Наконец Виктор впрямую спросил о том, что мучило его весь день:
— Анатолий, неужели ты думаешь, что я… хотел твоего ухода?
Снегов пожал плечами, собрался было сказать что-то злое, резкое, но сдержался. В глубине души он не верил этому. Но и взять те слова обратно, сказать что-то теплое, дружеское у него не хватило сил. Обида и на Виктора и на Быстрова, на всех ребят, злость и досада на себя все еще горели в нем. Сухо, неприязненно он проговорил:
— Не будем об этом. Желаю тебе самых блистательных успехов. Бывай здоров.
Машина уже отошла, а Виктор все стоял у крыльца и смотрел ей вслед.
Его окликнул Быстров. Они с Данилиным куда-то уезжали.
— Ты что, Зарубин, тут дежуришь?
— Анатолия провожал.
— А, понятно. Обид у него — вагон. Бес самолюбия бушует. Ну, да ничего, переживет. Парень не глупый, и, если захочет, пользу для себя из этой истории извлечет. Так что не терзайся. И за дела, за дела берись, товарищ комсорг.
Не чувствовал Виктор вины перед Анатолием и все же мучительно переживал все, что произошло. Ведь терять товарища, терять дружбу иногда не менее больно и тяжко, чем терять любовь. А то, что их дружба погибла, было ясно обоим.
Глава XXII. По следам дельцов
Бесконечная цепь холмов, поросших елью, березой, дубком, окружала Каменск, волнистой широкой дугой уходила вдаль, теряясь где-то в районе Валдайских высот на севере и в Талдомских лесах на северо-востоке. Это шла Клинско-Дмитровская гряда.
Среди этих холмов, километрах в тридцати от Каменска, профсоюзные работники «Химстроя» облюбовали и застолбили обширный лесной участок, поставили на крутом взгорье небольшое сооружение из древесностружечных плит. Было решено, как только сойдет снег, развернуть строительство пионерского лагеря и базы отдыха.
Сейчас же здесь обосновались любители лыжных прогулок. Лучшего места нельзя было и желать. Среди просек вились многочисленные пологие и крутые спуски. Природа будто специально позаботилась о том, чтобы сделать удобную лыжню для ребят. Плотный гребень леса на вершинах холмов прикрывал лыжные тропы от северных ветров, снежный покров манил белизной и свежестью. Редко кто из ребят, хоть раз побывавших здесь, не стремился бы приехать сюда снова. А когда кончался день, собрать их, чтобы вовремя вернуться домой, было довольно трудным делом.