Наследственное право России: учебник

Гущин Василий Васильевич

С учетом вышесказанного полагаем, что для сохранения специфики закрытого акционерного общества как организационно–правовой формы необходимо, по меньшей мере, предоставить ему возможность самому предусмотреть в своих учредительных документах необходимость предварительного согласия остальных акционеров на переход прав участников закрытого акционерного общества по наследству. Для этого целесообразно внести изменения в пункт 3 ст. 1176 ГК РФ, изложив его в следующей редакции: «В состав наследства участника акционерного общества входят принадлежащие ему акции. Наследники, к которым перешли эти акции, становятся участниками акционерного общества, если иное не установлено в соответствии с пунктом 1 настоящей

статьи» .

Стоит подчеркнуть, что отечественный законодатель решает вопрос о возможности полного или неполного преемства при наследовании прав в коммерческих организациях с учетом особенностей каждой организационно–правовой формы юридического лица. В связи с этим, говоря о наследовании долей в хозяйственных товариществах, следует обратить внимание на следующее. Большинство ученых–цивилистов утверждают, что хозяйственное товарищество по своей природе в первую очередь является объединением лиц, а уже затем капиталов [68] . И это понятно, хозяйственные товарищества характеризуются тесными личными отношениями участников, где «личные качества участников имеют определяющее значение» [69] .

Поэтому совершенно обосновано решение законодателя, согласно которому переход доли в складочном капитале товарищества осуществляется при условии согласия всех оставшихся полных товарищей [70] . Данное правило относится как полному, так и к коммандитному товариществу. В то же время в товариществе на вере существует категория вкладчиков, в основе объединения которых лежит совсем другой принцип – объединение капиталов. Нет абсолютно никаких оснований для ограничения перехода прав участников по наследству применительно к ситуациям, когда в основе юридического лица превалирует объединение вкладов, а не лиц (это и акционерные общества, и общества с ограниченной ответственностью). Такое утверждение справедливо и в отношении вкладчиков коммандитного товарищества. Исходя из этого, сопоставив фактическое положение наследников полного товарища и наследников вкладчика в товариществе на вере, можно прийти к выводу, что их положение неодинаково, главным образом, из‑за возможности сохранения своего финансового участия в данном товариществе наследниками вкладчика и отсутствием всякой возможности такого рода участия у наследников полного товарища. Это становится особенно актуальным в тех юридических лицах, в которых дела идут успешно, есть потенциал развития и, соответственно, перспективы получения прибыли.

Поэтому в случае отказа дать согласие другими участниками наследникам полного товарища на вступление в товарищество на вере необходимо было бы установить возможность «трансформирования» доли полного товарища после его смерти во вклад в том случае, если наследники полного товарища изъявят такое желание и становятся вкладчиками в нем. При этом преобразование должно происходить строго по волеизъявлению наследников. Причем, если у наследодателя оказалось два или более наследников и они не пришли к соглашению относительно дальнейшей судьбы доли, вопрос должен решаться следующим образом: наследники, изъявившие желание остаться вкладчиками в товариществе на вере, становятся таковыми в части доли, им перешедшей; а отказавшиеся – имеют право на выплату им части имущества товарищества, соответствующей части доли в складочном капитале товарища–наследодателя, перешедшего к ним по наследству.

Предложенное решение могло бы ликвидировать неравенство наследников полных товарищей и вкладчиков, не ущемляя при этом права и интересы как самого коммандитного товарищества, так и полных товарищей, входящих в его состав.

Указанные правила не должны применяться к полным товариществам, так как у них изначально присутствует тесная личная связь между всеми участниками (полными товарищами), а сама форма юридического лица не предполагает наличие в нем лиц, в основе объединения которых лежит капитал. В случае смерти участника полного товарищества на наследников

должны распространяться общие правила о необходимости получения согласия других участников товарищества для вступление в него, а при отказе в даче согласия или просто нежелании наследников вступать в полное товарищество – правила о выплате стоимости части имущества товарищества, соответствующей доли участника–наследодателя.

Еще одним достаточно важным и связанным с наследованием доли в коммерческой организации является вопрос о выплате дивидендов, причитающихся наследодателю – участнику коммерческой организации. Он не решен четким образом в ныне действующем законодательстве. Вместе с тем можно с уверенностью утверждать, что помимо получения стоимости доли (пая, вклада) к не входящим в состав участников общества наследникам должно переходить и право наследодателя на получение дивидендов на эту долю. Основным вопросом станет правильное определение даты, вплоть до которой должны выплачиваться дивиденды. Следует отметить, что на практике часто наследникам уплачиваются те дивиденды, которые начислены, но не выплачены ко дню смерти гражданина, т. е. на момент открытия наследства [71] . Однако такое решение вызывает ряд нареканий по следующим причинам.

В соответствии со статьей 1112 ГК РФ в состав наследства входят принадлежащие наследодателю на день открытия наследства вещи, иное имущество, в том числе имущественные права и обязанности. Право на получение дивиденда применительно к наследодателям–акционерам является по своему характеру имущественным правом [72] и входит в состав наследства. Вместе с тем право на дивиденды носит общий характер, конкретное правомочие на получение которых у акционера возникает только с момента принятия общим собранием акционеров решения об их выплате (п. 3 ст. 42 Закона об акционерных обществах), и в наследственную массу должны входить как раз те дивиденды, решение о выплате которых принималось еще при жизни наследодателя.

Однако относительно данной позиции законодателя есть одно существенное замечание. Как уже отмечалось, главный признак хозяйственных обществ – объединение капиталов. Следовательно, у самого хозяйственного общества одним из ключевых является интерес в получении от его участника капитала. Даже после смерти участника (акционера) и вплоть до момента выплаты (перехода) доли его наследникам она по сути продолжает «работать» в хозяйственном обществе как минимум в течение периода, установленного для принятия наследства (пункт 1 ст. 1154 ГК РФ устанавливает 6–месячный срок для принятия наследства со дня его открытия). А это означает, что коммерческая организация извлекает прибыль, пользуясь долей участника, но с ним (а в данном случае с его наследниками) уже не делится частью этой прибыли в виде дивидендов, что, безусловно, ущемляет права наследников и ведет к необоснованному уменьшению наследственной массы.

Следует отметить, что обязательство акционерного общества по выплате дивидендов не может прекратиться в связи со смертью наследодателя, поскольку из положений Закона об акционерных обществах не следует вывод, что возникшая на основании решения об объявлении дивидендов обязанность общества по их выплате неразрывно связана с личностью акционера или указанная выплата предназначена лично для наследодателя (акционера). Следовательно, статья 418 ГК РФ «Прекращение обязательства смертью гражданина» здесь применена быть не может.

Закрепление в акционерном законодательстве лишь права, а не обязанности выплаты необъявленных дивидендов приводит к процессу, получившему название «эрозия дивиденда», что может быть охарактеризовано как снижение его значения при выборе политики (стратегии) акционерного общества.

Существует и другая проблема: на момент открытия наследства еще не известно, какую именно прибыль получит само общество и примет ли общее собрание решение о выплате дивидендов, а если примет, то каков будет их размер.