Наследство Карны
Шрифт:
И даже до того вечера, когда Анна встала из-за пианино с мокрым от слез лицом.
Карна не помнила, что тогда играла Анна, помнила только, как у нее дрожали руки, когда она, ошибаясь, снова и снова била по клавишам.
Наконец Анна встала и закрыла крышку. Постояла, склонившись над блестящим инструментом, потом выпрямилась и огляделась с таким лицом, словно ее заперли в пианино.
Карна и потом видела у нее это выражение. Но не столь явное. Она даже подумала, что при папе Анна такой не бывает. Хотя уверенности в этом у нее не было.
Если
По тому, как Анна наклонялась к пианино, потирала руки, согревая их перед игрой, прикрывала глаза, беря первые аккорды. И наконец полностью погружалась в музыку.
Может, это было связано с папой, с чем-то, что он говорил или делал. И потому отчасти в этом была вина и Карны.
Однажды Анна пришла к ней в комнату — им надо поговорить. Карна решила, что разговор пойдет об уроках. Ее успехи в занятиях оставляли желать лучшего. Она кивнула и приготовилась к неприятному.
Анна села к ней на кровать, лицо у нее было доброе.
— Хочу поговорить с тобой, пока не поздно, — сказала она.
Карна похолодела.
— О том, что значит быть женщиной. Взрослой женщиной.
И Карна услышала то, о чем не могла и помыслить. Разговор начался с такого, что Карна не смела поднять глаза, а кончился тем, что они вместе немного поплакали.
Анна открыла ей свое горе — у них с папой никогда не будет детей. И в то же время Карна узнала, что ожидает ее самое. О крови, которой не следует бояться. О тяге мужчин и женщин друг к другу и необходимости ждать единственного верного. О боли. О радости. Прежде всего о радости.
— Я папина дочка, но и твоя тоже, — сказала Карна, не понимая, себя или Анну ей хочется больше утешить.
— Конечно. У нас есть только ты, — сказала Анна.
Так она стала частицей Анниного горя.
И все-таки она была только папина. Они имели право сердиться и кричать друг на друга. Когда папа уставал от нее, он употреблял слова, которых пробст ни за что не одобрил бы.
Случалось, Карна так буйствовала, что у возницы лошадь вставала на дыбы, а тугая на ухо дворняжка искала убежища в кустах красной смородины. Обычно это бывало, когда папа обещал взять ее с собой, но менял решение, узнав, что человек, к которому он едет, возможно, болен тифом.
И все-таки она была папина. Изменить это было невозможно. Если папа умрет, умрет и она!
С Анной было сложнее. Анна жила с ними. И была папина. Вернее, Вениаминова. Так же как папа был Карнин. У каждого кто-нибудь должен быть.
Но теперь она сказала Анне, что она не только папина дочка, но и ее тоже. И это следовало соблюдать. А как такое соблюдают, Карна не знала.
Она начала каждый вечер перед сном немного думать об Анне. Например, если бы Анны не было, она бы до приезда бабушки не научилась играть на пианино. И не разучила бы столько песен.
А кто читал бы ей вслух все рассказы и книги, которые папа считал скучными?
Кто гулял бы с ней по берегу и сажал цветы? Или заботился бы, чтобы к очередному празднику у нее было новое платье? А папа наверняка ходил бы скучный, сердитый и по нескольку дней не брился.
Карне не нравилась только строгость Анны. Испытывать ее на себе было мало удовольствия. Возразить Анне можно было, только оставив комнату. Анна никогда не бранила ее и не старалась сгладить их разногласия.
Напротив, она подчеркивала их и ждала, пока они не поблекнут. Ей ничего не стоило сказать папе:
— Вчера мы с Карной поспорили. Я говорила, что неразумно гулять по берегу у самой воды, потому что можно промочить ноги. Она со мной не согласилась. И вот сегодня она простужена.
Так Анна показывала, что не боится никого из них, даже если они были заодно. И заставляла папу задуматься о том, что разумно, а что неразумно.
Иногда папа смеялся, иногда был грустный и усталый. Он редко соглашался с Анной. И еще реже — с Карной. Но в таких случаях Анна не обижалась.
— Ну что ж, значит, двое против одного, — говорила она, — Придется мне с этим смириться.
После разговора с Анной тело перестало быть противным.
В женском теле не было ничего позорного. Что из того, что оно ей не по душе? Раньше она думала, что может по желанию остановить свой рост. Но он не подчинялся ее желаниям.
По мнению Карны, Анне повезло, что у нее нет детей. Но она помалкивала об этом. Она редко видела грудных младенцев, но все они были ужасно крикливые.
Сама она не хотела иметь детей. Пусть, как говорит Анна, мужчин и женщин тянет друг к другу, но она этому не поддастся. Ее никто не заставит иметь дело с мужчинами. Мальчики Карне тоже не нравились. Они были глупые, и от них противно пахло.
Вот если б они были как папа!
Глава 10
— Я попал в немилость к дамам «Гранда», теперь моя жизнь разбита! — сказал Аксель и развалился в лучшем кресле. — Пришел к тебе за утешением.
Вениамин видел, что его друг изрядно пьян.
— Что ты натворил? — спросил он.
— Помешал Дине и Анне в их сладострастном слиянии с Брамсом.
— Каким образом?
— Нежными поцелуями. — Аксель вздохнул.
— Кого же из них ты поцеловал?
— Обеих.
— Стыда у тебя нет! Мою мать и мою жену! — Вениамин засмеялся, но ему стало неприятно.
— Стыда? А чего тут стыдиться? У тебя не найдется рюмочки?
— Ты мало выпил?
— То было уже давно. Давно, слышишь? — воскликнул Аксель.
— Тише! Разбудишь Карну и служанку, — сказал Вениамин и налил две рюмки.
— Я трус! — Аксель выпил свою рюмку.
— Ты всегда был трусом, — утешил его Вениамин.