Наследство Карны
Шрифт:
Аксель понурился, словно хотел задремать. Потом с мольбой протянул Вениамину рюмку, и Вениамин снова наполнил ее.
— Ну? Может, объяснишь, что случилось?
— Она меня выгнала.
— Это не самое плохое, что она могла сделать, — буркнул Вениамин.
— Посмотри на меня, друг! Неужели меня нельзя полюбить?
Разговор вдруг принял опасный поворот.
— По-моему, можно, — тихо сказал Вениамин.
— Ты в этом уверен?
— Да!
— Почему же тогда меня никто не любит?
— Ты напрасно тратишь время на Дину!
— Тебе этого не понять. Она у меня в крови. Для меня она лихорадка и испарина, воспаление и очищение. Все! А вот ты, проклятый обольститель, ничего о любви не знаешь!
— Я подумаю над твоими словами. А сейчас успокойся!
— В этих слухах есть доля правды? — Аксель шмыгнул носом.
— В каких слухах?
— Что председатель Олаисен бьет свою жену, потому что она бегает за окружным доктором.
Вениамин отставил рюмку.
— Кто это сказал?
— Сестра пекаря, как там ее зовут. Двое рабочих на верфи тоже болтали об этом, но совершенно невинно…
— Ты ходишь и собираешь сплетни, как баба, которой нечего делать?
— Тише, тише, зачем столько эмоций? Значит, доля правды в этом все-таки есть? — Аксель опять шмыгнул носом.
Карна знала, что этот разговор не предназначался для ее ушей. Они ее не видели, потому что портьеры между гостиной и столовой были задернуты, но двери оставались отворенными.
Она никогда не старалась ступать потише. Но почему-то сегодня… Наверное, потому, что у папы кто-то сидел, а она была в ночной сорочке. Она уже давно легла спать, но ей захотелось пить.
Голос Акселя! Карна остановилась.
— Черт бы тебя побрал! Ты все еще не унялся?
Папа что-то ответил, но она не разобрала слов.
— Пустых обвинений не бывает! Из-за одних подозрений никто не станет избивать жену до смерти. В этом должна быть доля правды!
— Я тебе уже говорил, как он объяснил случившееся. Зря, наверное… Я думал, ты друг.
— Я добровольно отказался от Анны, чтобы она могла уйти к тебе.
— Не разыгрывай из себя святого! Ты уже тогда прилепился к Дининой юбке! Давай окончим этот разговор, пока не поздно.
— Значит, ревнивец Олаисен прав?
— Аксель, перестань! — тихо попросил папа.
— Меня тошнит от тебя!
— Не читай мне мораль! Ты сам приехал к Дине, хотя собираешься жениться на другой. Ты рассказал своей невесте, что собираешься победить здесь не только горы?
Послышался звук удара. Громкий. Потом еще один. И все затихло. Карна слышала только громкое пыхтение. Один из них, а может, и оба раскуривали сигары.
— Нет. И дело не в этом, — сказал наконец Аксель не совсем уверенно.
— А в чем же?
— Я приехал, чтобы увезти ее отсюда или самому остаться здесь. Про женитьбу я написал нарочно, чтобы… Но она послала меня к черту! Меня, молодого и красивого! Слышишь, ты, идиот?
Аксель как-то странно засмеялся. Карне стало не по себе.
— А ты сам! — продолжал Аксель. — У тебя есть все, и ты ничего не бережешь.
Карна почувствовала приближение припадка. Нет, нет, только не здесь! Она поднялась по лестнице и села на пол, опустив голову между колен. Тошнота медленно проходила.
Неужели побить каменьями следовало папу?
Рюмки были пусты.
— Вениамин, что означает твой туманный, как у оракула, ответ?.. Про Ханну, жену Олаисена. Бы в юности любили друг друга? — Аксель вытер под носом рукавом рубашки. Скомканный сюртук валялся на полу.
— Мы вместе выросли. Когда я вернулся из Копенгагена…
— Ты так тосковал по ней в Копенгагене, что обрюхатил другую! И так привязал к себе Анну, что ей уже не вырваться, — с горечью сказал Аксель.
— Зачем видеть во всем только плохое?
— С этим ты справишься и без меня! Неужели это того стоит?
— Катись к черту! Я не встречал ее уже…
— Вот-вот. — Аксель шмыгнул носом.
— Ну хорошо, иногда мы видимся. Ей нужен близкий человек. И она говорит, что он бьет ее независимо…
Аксель открыл рот от изумления.
— Принеси еще бутылку! — просипел он.
— Хватит с тебя!
Они сидели, наклонившись друг к другу, и не спускали друг с друга глаз.
— Я не могу ничего объяснить. Не могу думать… Она тоже. Это сильнее нас.
— Так он прав? Это был твой ребенок?
— Нет!
Аксель хотел встать, но сполз обратно в кресло и спросил почти с благоговением:
— И это будет продолжаться?
— Страндстедет небольшой. Я не могу избежать встреч с Ханной, если ты это имеешь в виду. Но я не сплю с ней! Мы только разговариваем! Понимаешь?
— Фу, черт! Только что верблюд у меня на глазах пролез сквозь игольное ушко.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты, безусловно, попадешь в рай.
Они помолчали. Аксель высморкался в сложенный платок и взмахнул им.
— Если я узнаю, что ты изменил Анне, я тебя убью!
— Ты пьян, — сказал Вениамин.
— Спасибо, а то я не знал! Бутылка пуста! — Вскоре он вздохнул и сказал: — Мне следовало помнить, как ты умеешь все переворачивать таким образом, что разговор будет идти только о тебе и твоих делишках.