Наследство Карны
Шрифт:
Он поцеловал ее. Но только как джентльмен. Не так, как хотелось. Он не должен был терять голову, и потому в этом не было удовольствия. Наверное, и для нее тоже?
Он вспомнил, как целовал ее в последний раз.
А она, она вспомнила?
Конечно, он мог бы спросить ее об этом. Но это было бы приглашением к разговору о будущем. И тогда ему пришлось бы признаться, что ему почти нечего ей предложить.
Вениамин проводил Анну обратно в дом и у дверей залы пожелал ей доброй ночи. Поинтересовался, есть ли у нее все необходимое.
Не успела между ними закрыться дверь, как начались мучения: Анна здесь, всего в нескольких метрах от него. Через коридор. В его постели.
Сон как ветром сдуло. В голове билась лишь одна мысль: туда нельзя.
И все-таки он вышел в коридор. Подошел к ее двери, вернулся к своей. Подумал, что, если открыть шкаф с постельным бельем, она услышит его и пригласит зайти.
Это неизбежно. Чего она ждет?
Он снова, скрипя половицами, подошел к ее двери. Потом обратно. Остановился. Прислушался. О том, что его услышит Андерс или кто-то другой, он не думал.
Вениамин спасся, спустившись во двор. Пошел к лодочным сараям. И наконец улегся на старом диване в конторе при лавке, укрывшись попоной.
Проснулся он оттого, что солнце светило ему в лицо и мухи приняли его за съестное.
Он вяло потянулся, проклиная себя за подлую трусость.
Анна спустилась к завтраку и объявила, что спала на дивной кровати в самой красивой комнате на свете.
Она с улыбкой поблагодарила Вениамина. Они были одни. Андерс и Карна обычно завтракали рано на кухне.
— Анна, я теряюсь перед тобой, — признался он и провел рукой по лицу.
— Что ты хочешь этим сказать?
Он открыл рот, но тут же снова закрыл его, вдруг решив, что люди с открытым ртом похожи на рыб.
— Что ты имел в виду? — шепотом спросила она.
Он отложил нож, вилку и сложил салфетку, словно завтрак окончился, не успев начаться.
— Я так мечтал о тебе! Так боялся, что тебе здесь не понравится… что ты подумаешь… Заранее придумал все, что надо сказать. Что все будет хорошо. Что ты должна чувствовать себя здесь как дома. А на деле не смог даже поддержать разговор. Не говоря уже о том, чтобы спать с тобой в одном доме, не…
Анна тоже сложила салфетку. Аккуратно засунула ее обратно в серебряное кольцо с монограммой Иакова Грёнэльва.
— Ты хочешь, чтобы я уехала?
Он вскочил и бросился к ней вокруг стола, упал перед ней на колени.
— Вениамин, пожалуйста… — Она улыбнулась ему сверху вниз.
В это время в комнату вошла Карна. Она замерла в дверях, с удивлением глядя на стоявшего на коленях отца, который смотрел на приехавшую даму. Потом сказала, подражая Олине:
— Папа! Ты не должен вставать из-за стола, пока все не поели!
Вениамин встал и раскрыл объятия:
— Ты права, моя девочка! С добрым утром!
Они пожелали друг другу доброго утра, и все встало на свои места.
Карна подвинула к Вениамину стул и села. Ее личико поднималось над краем стола. Из-за того, что один глаз был голубой, а другой — карий, казалось, что она косит. Взгляд у нее был открытый, она вертела головой с двумя толстыми косичками, из которых все время выбивались упрямые пряди.
Когда Карна родилась, волосы у нее были темные, как у Вениамина. К приезду в Рейнснес они выпали, а те, что выросли заново, были светлые, как у матери, которой она не знала. Со временем волосы у Карны потемнели и приобрели медный оттенок.
— Олине сказала, что мне можно взять медовый коржик, — объявила Карна.
Вениамин протянул ей коржик.
Маленькие пальчики отщипнули кусочек и задумчиво сунули его в рот. Карна глядела то на Анну, то на Вениамина.
— Сколько тебе лет? — спросила Анна.
— Четыре.
— Значит, скоро ты начнешь учить буквы и цифры?
Не переставая жевать, Карна смотрела на Анну.
— Ты долго будешь у нас жить? — спросила она.
Анна быстро взглянула на Вениамина:
— Немного поживу.
— Тебе надо много лекарств?
— Нет, мне они не нужны. — Анна улыбнулась.
— Значит, ты не больна? Папа, она здорова, — объявила Карна и схватила Вениамина за руку: — Можно мне еще один коржик?
— Нет, — ответил он, не в силах скрыть улыбку.
Карна заметила это и склонила голову набок.
— Только один?
— После обеда.
— Нет, сейчас!
— Карна! Олине сказала — один!
Карна поджала губы, но просить перестала. Вскоре она соскользнула со стула и убежала.
— Какая необычная девочка! — сказала Анна, когда дверь за Карной закрылась.
Вениамин несколько раз провел рукой по волосам.
— Странно видеть тебя… в роли отца. С тобой это не вяжется. Я хотела сказать… в Копенгагене ты был совсем другой.
— Надеюсь, я изменился в лучшую сторону? — Он попытался быть дерзким.
— Посмотрим.
Она наклонилась к нему, и он увидел ее маленькие крепкие груди. И затылок, когда она немного повернула голову. Волосы были подняты вверх и закручены в тяжелый узел.
На него нашло безумие. Как в комнате Акселя, когда он «нет» принял за «да» и все испортил.
И все-таки она приехала в Рейнснес. Он должен следить за собой. Следить.
Глава 9
Фома и Стине приехали в Страндстедет. Но в некрашеный дом, в котором жила Ханна, Стине пошла одна, чтобы рассказать дочери о приезде гостьи. Фрёкен Анны из Копенгагена.
Стине допускала, что Вениамин принял эту городскую даму только из вежливости. Ханне хотелось этому верить. Конечно, он скажет этой Анне, что любит не ее, а Ханну. И что они должны быть вместе.