Наследство Карны
Шрифт:
Рассказ Вениамина о жизни в Копенгагене только дал ей повод задавать Анне вопросы.
Между женщинами установились отношения, которые никак не соответствовали тому, что чувствовал он сам.
Однако он перестал унижать Ханну. Во всяком случае, при Анне.
Ему не раз хотелось пригласить Анну съездить с ним в Тромсё. Но это могло бы ее скомпрометировать. Достаточно и того, что она одна приехала в Рейнснес. А ехать куда-то вместе с ним…
Ночь с пятницы
Ворочаясь без сна, Вениамин с облегчением услышал, что кто-то постучал в сени, услышал голоса и понял, что приехали за доктором.
Он быстро оделся и уже спускался по лестнице, когда служанка поднялась, чтобы разбудить его.
Морской воздух принес облегчение. Вениамин поднял парус. Ветер был попутный. Его ждали на Грютёйе, где ребенок уже трое суток ничего не ел, у него были рвота и понос.
За Вениамином приехал сам отец. Теперь он плыл впереди на своей лодке.
В конторе при лавке, куда они зашли за угольными таблетками и вообще за всем, что могло понадобиться, Вениамин постарался успокоить отца:
— Все будет хорошо! Я сам поеду с тобой и осмотрю ребенка.
Отец нетерпеливо переминался с ноги на ногу и кивал, но, по-видимому, даже не слышал того, что ему говорил доктор.
Вениамин задержался у больного до утра. Понос прекратился. Значит, это не тиф. Ребенка не вырвало после питья, и он даже немного порозовел. Вениамин велел родителям дня два не пускать к больному других детей. Похоже, что малыш просто чем-то отравился, но кто знает…
Мать опасалась, как бы у ребенка не открылся кровавый понос или что-нибудь похуже.
Вениамин успокоил родителей. Велел матери проверить, свежая ли у них еда. Это задело ее, но она промолчала — речь шла о жизни ребенка.
— Надо выбросить всю старую пищу и тщательно перемыть посуду.
Хозяин смущенно предложил Вениамину деньги, но Вениамин отказался.
— Ты промышляешь лосося?
— Да.
— Когда мальчик поправится, пришли мне хорошую рыбину, и будем в расчете!
Он приложил к фуражке три пальца — привычка, сохранившаяся со студенческих времен, — и пошел к своей лодке.
Дул сильный встречный ветер. Вениамин попытался лавировать. Но из этого ничего не получилось. Пошел дождь.
Он натянул непромокаемую робу и начал раскуривать трубку. Но из этого ничего не вышло. Хорошо еще, берег был знакомый и он мог определить, где находится.
Зато здесь, в море, он мог свободно думать. Как в свое время Андерс.
Дождь был холодный. Он хлестал по лицу, по рукам. Тек ручьем по шпангоутам и по обшивке. Стучал по банкам и камням, лежавшим на дне лодки для балласта.
И всякий раз, когда парус ловил
Сквозь этот потоп Вениамин видел Ханну, приехавшую, чтобы играть роль хозяйки дома. И Анну возле расстроенного пианино.
Он мысленно складывал головоломку, стараясь, чтобы все сошлось, но не обдуманно, а случайно, само собой. И должен был себе признаться, что точно так же он складывал и свою жизнь.
Надо поговорить с Ханной, пока еще не все испорчено.
В конце концов ему пришлось убрать парус и взяться за весла.
Когда он наконец добрался до причала, его уже собирались искать. Андерс и Фома стояли среди прибрежных камней. Оба бросились в воду, чтобы принять лодку.
В сенях лавки Андерс заметил, что негоже, если у доктора вместо лодки квашня для теста.
Вениамин устало хохотнул в знак согласия, стаскивая с себя робу.
Фома буркнул, что погода не лучше январской. Вениамин обратил внимание на его взгляд — Фома боялся за него. Ему стало приятно.
Рябины в аллее клонились до самой земли, но дождь прекратился.
В окнах за горшками цветов виднелись лица. Однако Вениамин слишком устал, чтобы обратить на них внимание.
Анна сбежала по лестнице в золотом облаке юбок.
— Слава Богу, вернулся! — прошептала она, обвив руками его шею.
В гостиной смеялась Карна. На кухне мололи кофе, из буфетной доносился голос Бергльот. Кто-то шел по дорожке. И благословенный ветер еще кружил в вальсе вокруг домов.
Вениамин непонимающе уставился на Анну. Наконец до него дошел смысл ее слов, и он обнял Анну мокрыми руками.
— Мы так боялись!
Их тут же окружили. Он еще обнимал Анну.
В дверях гостиной показалась Ханна. Их глаза встретились над плечом Анны. И Ханна исчезла.
Хотя он не погиб в море и был возведен в ранг любимого всеми патриарха, Ханне удалось испортить ему радость.
Во время завтрака Ханна встала, чтобы выйти на кухню. Проходя мимо Анны, она наклонилась и что-то прошептала ей на ухо. Обе засмеялись.
Вениамина охватила усталость. Он вежливо извинился. Не спал всю ночь…
— Мы знаем, — с участием сказала Ханна.
Старый, усталый человек поднимается по лестнице, думал он.
Вениамин лежал, пытаясь заснуть. Несколько раз до него донесся женский смех. В полусне перед ним мелькнула картина детства. Ханна и Элсе Мария. Они смеялись над ним.
Ханна ловкая, думал он сквозь дрему. Она всегда была ловкая. Он задумался. Может, не такая ловкая, как коварная? Хитрая? Нет, тут же защитил он ее, просто она старается хорошо относиться к Анне.