Наследство одной ведьмы
Шрифт:
— А это, если я не ошибаюсь серебро. Можешь взять в счет будущего сокровища. Только сразу предупреждаю — проба наверняка самоварная. Много не дадут…
— Если серебром тут оковывают оружие, то представляю, что там внутри… — проговорила Василиса и переступила порог.
И тут все началось.
В лесу сразу потемнело. У деревьев тут же выросло множество теней. Они становились все длинней, все четче, наконец отрывались от предмета, что их отбрасывал, вспучивались. Позли по земле, приминая траву. Сталкивались, соединялись воедино, расползались.
— Скорей в избу! — крикнула Василиса, и вбежала вовнутрь. Оттуда прокричала мне:
— Ну давай же! Сюда!
Я зашел вовнутрь, Василиса захлопнула за мной дверь, набросила засов.
В лесу поднялся вой — так воют волки когда зимней порой собираются в стаю, чтоб напасть, добыть себе пищу или умереть.
Так плачет над своим одиночеством осенний ветер, заблудившийся на пустырях и оврагах.
Так собака оплакивает смерть своего хозяина — когда тот еще жив не чувствует еще своей гибели.
В дверь что-то скреблось и стонало через щели:
— Пусти… Пусти нас…
— Свет! Нам нужен свет!
Она металась по комнате. Что-то мелькало за окнами делая, свет в избушке вовсе скудным.
Василиса взглянула в окно, вскрикнула, задернула шторы. Я в этом логики не видел — стало еще темней.
— Пойду, выйду, наверное…
— Не ходи, Франц?
— А что нам делать? Сидеть здесь да издохнуть с голоду?
Удержать она меня не смогла — да и если бы хотела, вряд ли бы у нее получилось.
Я вышел за дверь — действительно, тварей было много.
Еще раз осмотрелся по сторонам — отчего-то самобеглые тени меня не пугали. Выглядели они скверно и даже жутко, но умишка у них, очевидно, было не больше, чем у кочки.
Но тут были иные тени — корявые, невысокие, медлительные. Будь я человеком, через три таких бы я проскочил, штук семь бы раскидал кулаками. Но, к сожалению, не был я человеком, и было их тут не семь, не пять, а гораздо больше.
И все равно что-то не вязалось — старуха вроде бы нечисть не любила, а тут целая поляна.
— Ну что, — прокричал я им, — что ли здравствуйте…
Мне ответом было многоголосое шипение. Тени остановились, развернулись в мою сторону.
Они явно не знали что со мной делать. И это было обоюдно.
— Я не знаю, где вы прятались… — продолжил я, — но отчего бы не вернуться по домам?
— Не приказывай нам… — прошипело что-то у моих ног — не имеешшшшь такого права…
— Ну отчего я вам приказываю? Разве мы, призраки не заслуживаем того, чтоб быть свободными, чтоб распрямить силу показать свою волю!
— Мятежжжж… Нехорошшшшо… Ты не можешшшь нас отпустить. Ты не хоззззяин…
Многие тени двинулись ко мне — похоже, мой призыв освободиться и освободить поляну, попал не по адресу.
Но вдруг они замерли, пригнулись будто к прыжку, смотрели сквозь меня. Я подумал, что это подвох — отвернись я, они тут же бросились бы мне на спину.
— Хоззззяйка… — прошипело все то же создание.
— Хозяйка, — подхватили остальные.
Я аккуратно обернулся. За моей спиной стояла Василиса… Была она одета в уродливую шляпу, в плащ, в руках держала метлу…
— Хозяйка, хозяйка, пусти нас…
— Пускаю… — ответила Василиса.
Нечисть замерла остановилась и попятилась.
— Пускаю! — Крикнула она.
И тени двинулись вспять.
Когда исчезла последняя тень, когда тьма скрылась с неба, я все же спросил ее:
— Ну и скажи мне на милость, зачем ты так вырядилась?
— Я думала, думала… — она чуть не рыдала… — Я думала, что шапка — невидимка, а на метле я смогу отсюда улететь.
— Эй, как улететь? А я?…
— Ну у тебя так хорошо получалось с ними говорить, что я подумала — ты их отвлечешь, а я тем временем…
— Хороша подруга, ничего не скажешь…
Но отчего-то злобы я на нее не чувствовал — напряжение спало и мне хотелось хохотать: покойная старушка одевала эту шляпу, чтоб темечко не слишком пекло солнце, а этой метлой мели пол в избе. И ничего более.
В избушке мы нашли обещанный старушкин сундучок.
Он был совсем небольшим, размером не с слишком большой чемодан. На его крышке была приделана ручка, и нести его мог один человек.
Я обошел дом сверху до низу в поисках спрятанных сокровищ. Но таковых не было. Впрочем и с неспрятанными было негусто.
Сразу сверху лежал череп. Не керамический, как у нашего знакомого, а обыкновенный, костяной, совсем не желтый. Походил он на череп человека, но лоб был покат, челюсти выступали далеко вперед. Да и не видел я у людей таких клыков. В височной кости зияла значительная трещина.
— Какая мерзость… — проговорила Василиса с восторгом, и аккуратно отложила его в сторону.
Дальше лежали книги. Было их немного, а именно четыре. Но прочесть их не удалось ни одну. Книги были толстыми, с толстыми же страницами, основной текст был написан от руки неизвестным для меня языком:
— Рунное письмо, — предположил я. — Дьявольщина, и тут тайная доктрина.
Кроме текста, книга была исписана и дополнена — дополняли ее в разные времена, и, похоже, разные люди, разных эпох.
Были здесь и деньги: в маленьком кошельке звенела монеты. Но никаких сокровищ не было: монетки были плевого номинала и все больше из серебра. Золотых не было вовсе, зато нашлись монетки из меди со стертым номиналом. В некоторых монетах были пробиты отверстия.