Наследство Пенмаров
Шрифт:
Я огляделся.
— Какие смешные часики! — воскликнул я, подойдя к каминной полке. — Они мне нравятся! Не знаешь, откуда они?
— Никакого понятия, — сказал Хью. — Они тебе действительно нравятся? Мне кажется, они ужасны… Иди сюда, полюбуйся видом. Правда, замечательный?
Мы вместе полюбовались видом и вернулись на кухню. Пирог был готов. Мы вышли с ним на улицу, нашли уединенный уголок у каменной стены и уселись за ранний обед.
Пирог оказался необычайно вкусным. Вскоре Хью принес сидра, а когда мы закончили обед, то легли на спину и
Хью уснул.
Я встал и пошел искать хоть какой-нибудь нужник, но поскольку поиски оказались тщетными, просто зашел за амбар. Потом вернулся к дому и заглянул на кухню. В доме никого не было видно. Я вошел, нервничая, и снова побродил по этим красивым комнатам, легко проводя пальцами по мебели. Никто мне не мешал. Я поднялся наверх, и под моими ногами заскрипели половицы. Дверь в комнату миссис Касталлак была приоткрыта. Я подошел к окну, потом к кровати, потом к камину. Часики все тикали на каминной полке. Я дотронулся до них и невольно обернулся, словно ожидая, что кто-то за мной наблюдает, но никого не было, только на подоконнике пела птичка и на ветру чуть колыхались занавески.
Я вышел, вошел в комнату Филипа, взял в руки книгу о шахте Левант. К моему удивлению, она оказалась интересной. Я сел и принялся читать. Минуты летели, утро переходило в полдень.
Я как раз подумал, что пора возвращаться к Хью, когда услышал, как хлопнула дверь.
Я встал, положил книгу и вышел в коридор.
Из холла послышался мужской голос:
— Может быть, ты оставила ее наверху.
Но это был не Хью. Это был Филип.
Я прирос к месту от ужаса, на лбу проступил пот, а Филип добавил:
— Пойду посмотрю.
Мне захотелось убежать. Я в ужасе оглядел закрытые двери, но паника была столь велика, что я не мог решить, в какой комнате укрыться.
А потом заговорила она. Голос ее был низким и тихим, похожим на звук прибоя, разбивающегося о пляж внизу:
— Не беспокойся, дорогой. Я сама ее найду. Мне кажется, я знаю, где она.
Я не мог дышать. Сердце стучало так сильно, что заболела грудь. Я все еще не мог двигаться, но когда ступеньки заскрипели у нее под ногами, я неожиданно понял, что делать. Я прошел к началу лестницы. Я решил ее встретить. Внизу голос Филипа говорил:
— Интересно, где же Хью? Он сказал, что утром приедет. Пойду спрошу Гризельду…
Я увидел ее. Она взглянула на меня, и я вспомнил ее холодные голубые глаза, которые впервые увидел много лет назад в ресторане в Брайтоне. Они расширились, ее рука подлетела к горлу, и я услышал всхлип страха. Словно перед нею было привидение.
Она произнесла имя, мужское имя, знакомое мне, но прежде чем я успел вымолвить хоть слово, мимо нее по ступенькам ко мне пронесся Филип с криком:
— Ты, ублюдок, убирайся отсюда! Убирайся, убирайся, убирайся…
Я пошел вниз. Она повернулась, пропустила меня, а я сказал:
— Простите. Я не собирался приходить. Простите.
Она захлопнула дверь гостиной.
— Чертов ублюдок! — все еще орал Филип. — Если ты еще хоть раз сунешь сюда нос…
Хью стоял в холле. Его глаза были того же холодного голубого цвета.
— Он предложил мне зайти, — сказал я Филипу дрожащим голосом. — Он сказал, что все будет в порядке. Он сказал…
— Совершеннейшее вранье, — сказал Хью. — Ты сам на этом настоял. Ты ехал за мной всю дорогу до Чуна. — Он повернулся к Филипу. — Я сделал все, что мог, чтобы отвадить его, но…
— Лжец! — заорал я. — Маленький, отвратительный…
Филип ударил меня в челюсть. Я отлетел к шкафу, поднялся и прошел к передней двери, доковылял до крыльца и побежал по дорожке. Воздух был напоен запахами трав, солнце мирно светило с прозрачного южного неба.
Я обернулся.
Я заметил ее лицо в окне гостиной прежде, чем она отступила за занавеску. Оно было бледное, искаженное, словно она плакала, и, вслепую пробираясь к конюшне, я размышлял: была ли она расстроена только потому, что я был незаконным отпрыском ее мужа, или на одну ужасную секунду ей показалось, что призрак моего деда Лоренса Касталлака вернулся из мира мертвых, чтобы напомнить ей о прошлом.
Глава 5
Леди Элис отправилась ко двору короля Генриха… казалось, это было к добру, потому что, как говорили, он привязался к ребенку.
Наследовала герцогу (Бретани) дочь по имени Констанс… Бретонские бароны ненавидели нормандское засилье.
Я въехал в деревню Зиллан. Подъезжая к дому священника, я уже не плакал. Я был совершенно спокоен. Кухарка сказала мне, что Элис ушла на соседнюю ферму покупать молоко и яйца, а священник в кабинете, готовится к воскресной проповеди.
Я долго с ним разговаривал.
— Я похож на Лоренса Касталлака? — спросил я. — Похож?
Он улыбнулся.
— Да, — сказал он, — сходство есть. Должен признаться, что отчасти поэтому ты меня заинтересовал с первого же раза. Мы с Лоренсом были друзьями.
Я сделал над собой огромное усилие. Это мне многого стоило, но я смог произнести:
— Он — мой дед. Мой опекун — мне не дальний родственник, а отец.
После этого все стало просто, и плакать мне расхотелось.
— Бедная миссис Касталлак, — говорил потом священник. — Да, без сомнения, она пережила сильное потрясение, увидев тебя, да еще так неожиданно. Надо же такому случиться! Хью очень плохо поступил, что отказался от тебя, но мне кажется, что он больше боится навлечь на себя немилость матери, чем твой гнев… Знаешь, надо научиться прощать. Миссис Касталлак была не очень любящей матерью — у нее было слишком много собственных проблем, — и в результате дети очень стремятся заслужить ее внимание и любовь.