Наследство в глухой провинции
Шрифт:
— То-то же.
— Неужели ты будешь готовить ужин?
Непонятно, что странного в том, что женщина собирается готовить ужин? Неужели до сих пор его дамы сердца не пытались завлечь Федора своей кухней?
Мои знакомые женщины первым делом угощают своих избранников чем-нибудь вкусненьким, обычно своим фирменным блюдом. Ведь даже маленьким девочкам известно: путь к сердцу мужчины… и так далее. Значит, ни одна из них не стала близка Федору настолько, чтобы могла с подобными намерениями подойти к плите.
Я все никак не могла поверить, что он произнес слова любви после одной-единственной ночи. Неужели так бывает? И не надо встречаться годами, чтобы получше узнать друг друга?
— Буду. А что в этом необычного?
— Тебе не понять. — На лице его появилось мечтательное выражение. — Чтобы в этой квартире, на обычной «брестской» плите, просто взяли и приготовили ужин… Нет, Лерка, конечно, пытается готовить, но чтобы взрослая женщина-хозяйка… А меню уже напечатали?
— Меню до срока не оглашается.
Он в показной задумчивости покачал головой:
— Придется ждать и надеяться.
— На что? — Пришла пора мне удивляться.
— На то, что ты не пересолишь, доваришь…
— Ах, ты… Федя съел медведя!
Я замахнулась на него кухонным полотенцем.
— Не сожжешь. — Он ловко увернулся, схватил меня и прижал к себе, целуя.
— Федя… Насчет отправки меня ведь никто и не спрашивал, понимаешь? Я пришла домой, а там уже стоит контейнеровоз, куча мужиков и пустых ящиков…
Сообщать мужчине такое во время поцелуя… Хорошо, что и он путает личное с общественным, а то мог бы обидеться.
— Я уже и сам понял, что налетел на тебя зазря. Скорее всего Бойко лишь хотел побыстрее отправить тебя отсюда, чтобы тебя его дела никаким концом не коснулись. Ну, дорогая, я побежал, а ты смотри, дальше магазина — ни ногой!
— Есть, товарищ майор! Разрешите идти к плите?
— А поцелуй на дорожку?
На поцелуй еще немного времени оставалось.
В девять часов вечера Федора все еще не было. Торжественный ужин, задуманный мной, похоже, откладывался на неопределенное время.
Валерия ничуть не удивилась, когда я сказала, что пару дней мне придется пожить у них в квартире.
— А что, класс, — сказала она. — Я хоть смогу представить себе, что такое настоящая семья. Правда, мама у меня чересчур молода…
— Так уж и чересчур!
— Думаешь, ты могла бы родить дочь в девять лет? — хмыкнула Лера.
Она пришла недавно и открыла дверь своим ключом, а я как раз на кухне заканчивала готовить праздничный ужин.
— Ой, как пахнет! — восторженно взвизгнула она. — Наверное, у меня руки не из того места растут. То, что я готовлю, есть можно, но оно никогда так не пахнет.
— Тогда давай садись, я тебя покормлю.
— А ты сама уже поела?
— Нет, я подожду пана майора.
— Подождешь? Да ты за это время два раза успеешь проголодаться!
— Ну представь, папа придет, а я ему в тарелку все положу, а сама есть не стану.
— Подумаешь, его аппетиту это ничуть не повредит. Слушай, Лар, у меня идея: давай с тобой выпьем немножко. Все-таки ты у нас в гостях. Впервые останешься ночевать…
— Ах ты, вредина!
— Кроме того, я думаю, стоит отметить еще кое-что.
— А папа ругаться не будет?
— По праздникам он и сам мне рюмку наливает. Маленькую. А потом, ты разве забыла, я в валютный бар ходила.
— Как же, помню! — кивнула я. — Папе рассказала?
— Не все, — призналась она.
— Ну хорошо. Мы в четыре руки накрыли на стол, поставили три прибора. На всякий случай, вдруг Федор сможет освободиться пораньше. Валерия принесла початую бутылку красного сухого вина.
— Борщ будешь? — спросила я.
— Ты приготовила борщ? Настоящий? — восторженно крикнула Лера.
— Можно подумать, у вас его не готовят, — недоверчиво улыбнулась я.
— У нас в основном варят щи, а борщ настоящий я ела только на Кубани. Вкуснотища!
— Ты бывала в наших краях?
— Папа меня с собой брал, когда у него была какая-то научно-практическая конференция в Краснодаре. У нас в станице Стародерево… Стародеревянковской живет дальняя родственница.
Лера съела борщ, потом тефтели — с зеленью в ивлевских магазинах была напряженка, так что я ничего другого придумать не могла. Хорошо хоть консервы у них имелись в изобилии, как и сухие приправы.
— Класс! — наконец восторженно проговорила она, слегка откидываясь назад. — Женитесь, я согласна.
— Ты откуда знаешь? — смутилась я. — Папа рассказал?
— А мне и рассказывать не надо. Раз ты осталась днем, да еще и к плите встала, значит, папа наконец выбрал мне мачеху.
— Все-таки какое противное слово, — пожаловалась я.
— А давай мы этим словом не будем пользоваться. Я буду звать тебя: маленькая мама.
— Ни фига себе, маленькая. У меня рост сто семьдесят.