Наставники Лавкрафта (сборник)
Шрифт:
– Значит, вы пришли сейчас ко мне, чтобы ускорить расставание? – спросила я, но не дала ей времени ответить. – У меня есть лучшая идея, и я хорошо ее обдумала. Мой отъезд может показаться правильным предложением, и в воскресенье я была ужасно близка к этому. Однако так не годится. Уехать должны вы. Вы должны увезти Флору.
– Но куда же, куда? – недоумевала она.
– Прочь отсюда. Прочь от них. Прочь – что, может быть, даже важнее – от меня. Прямиком к ее дяде.
– А там что – только жаловаться на вас?
–
Гроуз все еще не понимала.
– И какое же у вас есть средство?
– Прежде всего, ваша верность. И верность Майлса.
Она глянула на меня в упор.
– Вы думаете, он не захочет?..
– Навредить мне, если выпадет шанс? Да, я смею так думать. Однако в любом случае я хочу попробовать. Увезите его сестру как можно скорее и оставьте меня наедине с ним.
Я сама удивлялась, что мои душевные силы еще не исчерпались, и потому слегка встревожилась, поскольку моя соратница, несмотря на мой пример, продолжала колебаться.
– Тут есть, конечно, один важный момент, – добавила я, – дети не должны видеться, хотя бы и на пару секунд, пока она здесь. – Я полагала, что Флору держат под замком с момента, когда Гроуз привела ее домой, но вдруг испугалась, как бы не было поздно. – Неужели они уже встретились?
Экономка вся зарделась.
– Ах, мисс, я не настолько глупа! Мне приходилось оставлять ее три или четыре раза, но оставлять под присмотром горничных, а сейчас она, правда, одна, но надежно заперта. И все-таки… ну… не слишком ли вы уверены в нашем маленьком джентльмене?
– Я не уверена ни в ком, кроме вас. Но со вчерашнего вечера у меня зародилась новая надежда. Мне кажется, что мальчик захотел предоставить мне удобный случай. Да, я верю! Бедный, восхитительный, маленький негодник! Он хочет говорить. Вчера он просидел рядом со мной, при свете камина, в молчании, два часа, как будто дожидаясь видения.
Миссис Гроуз упорно глядела в окно на серый, пасмурный пейзаж.
– И оно явилось?
– Нет, хотя я ждала и ждала. Признаюсь, ничего не было, но он так и не нарушил молчания, и даже когда я поцеловала его и пожелала спокойной ночи, не поинтересовался, что происходит с его сестрой и почему она отсутствует. Так или иначе, если девочка увидится с дядей, я не могу допустить, чтобы он увиделся с ее братом, не дав мальчику – поскольку дела зашли уже так далеко – еще немного времени.
Я перестала понимать, почему нерешительность так овладела моей подругой.
– Дать время – это по-вашему сколько?
– Скажем, день или два – этого хватит. Тогда он окажется на моей стороне, вы же понимаете, как это важно? Если ничего не изменится – значит, я проиграю, вот и все, а вы, в худшем случае, поможете мне тем, что по прибытии в город сделаете все, что сочтете возможным. – Она непостижимо мешкала с ответом, но тут я догадалась добавить: – Впрочем, вы,
Это наконец помогло; ее лицо прояснилось, и она протянула ко мне руку, словно присягая.
– Я поеду… Поеду. Утречком и поеду!
Я старалась быть справедливой.
– Если вы захотите еще подождать, тогда я позабочусь о том, чтобы она меня не видела.
– Нет-нет, ей сам дом вредит. Она должна уехать. – Гроуз бросила на меня тяжелый взгляд и договорила: – Вы правильно придумали, мисс. Я сама…
– Что?
– Не могу тут оставаться.
В ее тоне мне почудились новые возможности.
– Вы подразумеваете, что со вчерашнего дня что-то увидели?
Она с достоинством покачала головой.
– Я слышала! Это дитя говорит ужасные вещи! Ох! – Гроуз вздохнула с трагическим облегчением. – Честное слово, мисс, она наговорила такого!..
Но тут моя подруга осеклась, рухнула на диван и внезапно разрыдалась, дав волю своему горю, как и прежде в подобных случаях. Я же отреагировала по-другому, воскликнув: «О, слава богу!»
Слезы Гроуз иссякли, она вскочила со стоном.
– Вы говорите «слава богу»?
– Потому что это подтверждает мои подозрения!
– Воистину так, мисс!
Лучшего признания и желать было нельзя, но я все-таки засомневалась.
– Она настолько ужасна?
Экономка замялась, подбирая слова, и пробормотала:
– Ужасно неприлично выражается.
– И обо мне?
– И о вас, мисс… вам, наверно, надо знать. Для юной леди это немыслимо просто; ума не приложу, где она могла набраться…
– Непристойных выражений касательно меня? А вот я знаю! – вставила я и засмеялась весьма многозначительно.
Правда, моя подруга стала еще серьезнее.
– Ну, наверно, мне следовало тоже знать, потому как я кое-что слышала и раньше! Но это невыносимо… – бедняжка отвернулась, и ее взгляд упал на туалетный столик, где лежали мои часы. – Мне пора идти.
Однако я ее удержала.
– Ах, если для вас это невыносимо…
– Вы хотите сказать – как я смогу оставаться при ней? Да как раз из-за этого смогу: ее нужно увезти. Подальше отсюда, подальше от них…
– Она может измениться? Освободиться? – я схватила Гроуз за руку почти радостно. – Вы верите в такой поворот?
Положение, описанное ее простыми словами, подчеркнутое выражением лица, не требовало дальнейших разысканий, и она высказалась прямо, как никогда ранее.
– Верю!
Да, это было радостно, и мы по-прежнему стояли плечом к плечу: я могла заняться своей задачей, будучи уверена, что обо всем прочем беспокоиться не нужно. Я обрела поддержку вначале, когда нуждалась в доверии, и теперь, под гнетом несчастья, поддержка эта сохранилась; если подруга ответила на мою честность, я буду в ответе за все остальное. Уже прощаясь, я все-таки немного встревожилась.