Настенька
Шрифт:
– Очнись, девка, - довольно ощутимо встряхнул меня за плечо кто-то, - Либо помогай, либо проваливай. Но только столбом не стой, а то собьют и затопчут.
Что делать мне? Что? Чем помочь?
Я растеряно огляделась по сторонам.
– Настя! Сюда! – раздался чей-то голос, и я тут же обернулась на него.
В ста метрах от меня лежало несколько человек, над которыми суетилась Матрёна Семёнова.
– Это я попросила старосту тебя забрать, - кивнула подруга вместо приветствия, - Принимайся за работу.
Возле чужого двора на
– Не так страшен чёрт, как его малюют! – раздраженно проговорила Матрёна, сдергивая со стонущего тела какого-то парня обгорелую рубаху, и принимаясь обтирать его мокрым полотенцем.
И действительно, в темноте всё казалось чёрным и обгорелым, но по факту хоть ожоги у пострадавших и были довольно большими, но всё же не таким уж ужасающими.
Я склонилась над ещё совсем молодым юношей, часть его руки серьёзно обгорела. Выхватив из своего сапожка небольшой нож, я разрезала им ткань рубахи парня, и осмотрела его ожог, который распространялся на шею, грудь и лицо.
– Мммм, - простонал парень и открыл свои глаза, - Я умер? Ты ангел небесный?
– Тише, тише, - ласково прошептала я ему, - Я не ангел, и ты не умер.
Парень пошевелился и вскрикнул от боли.
– Спокойно, не шевелись, - попросила я его, смачивая кусок чистой льняной ткани в деревянном ведре с водой, - Сейчас станет полегче.
И после этих слов, я набрала полные ладошки воды, тут же превращая её в вязкую ледяную кашу. Раскатав на обожженном участке кожи чистую ткань, я разложила не ней толстым слоем ледяное крошево, и увидела, как парнишка облегченно выдохнул. Главное было не переборщить, иначе на пораженных участках начнется обморожение и отмирание тканей.
– Лежи спокойно, - попросила я, доставая из своей сумки горшочек с тертой морковью.
– Зачем? Что ты делаешь? – встрепенулся он, увидев, как я принялась накладывать на его грудь оранжевую кашу.
– Морковь вытянет жар, - принялась терпеливо объяснять я, - А кора ясеня и толчёный подорожник помогут заживить раны. А теперь потерпи, пока я накладываю повязку.
– Настя, сюда! – услышала я усталый голос подруги.
После этого парня была ещё девушка, за ней было четверо раненых детишек, потом несколько мужчин, старик со старухой, потом снова какие-то люди, лица и имена которых я уже не запоминала. Одним словом, пострадавших было много.
– А батюшки! – испуганно всплеснула руками Матрена, - Никак с западной стороны села снова занялось!
Я обернулась в указанную сторону и нахмурилась. Как такое возможно?
И действительно, не успели деревенские потушить несколько дворов с восточной стороны деревни, как на западе уже вовсю полыхал крайний дом.
– Может лесные пожары? – озадаченно пробормотала я, не находя этому объяснение.
– Никак нечистый озарует, - проговорила Матрёна и принялась неистово креститься.
Где-то в толпе раздался истерический крик:
– Маша,
– Куда, Лукерья! Огонь повсюду, сгоришь же! – яростно прокричал один из них.
– Пустите, там дочка моя!
У меня защемило сердце. Я не могла стоять и просто смотреть, мне необходимо было хоть что-нибудь сделать.
Решительно шагнув к пылающему дому, я почувствовала, как кто-то неожиданно перехватил меня за талию и оттащил в сторону.
– Куда? Сдурела совсем? – раздался возмущенный вопль Ивана Колобова.
Я обернулась и внимательно посмотрела на парня, а затем зашарила взглядом по сторонам. Недалеко от нас стояла кучка погорельцев, а рядом с ними высилась небольшая горка скудного имущества, которое удалось спасти. Взгляд зацепился за одеяла.
– Пусти, Иван. Я знаю что делать, - решительно проговорила я, - Просто поверь.
– Я верю тебе, Настя, - встал рядом с нами его брат, Никита, - Говори, что нужно делать.
– Тащите вон те одеяла и несколько ведер с водой.
Укутавшись по моей просьбе в мокрое одеяло и закрыв часть лица сырым полотенцем, братья Колобовы ринулись в полыхающий дверной проём. И лишь в последний момент я успела провести по мокрой ткане одеял своей ледяной рукой, создавая защитную ледяную корку. Иван, видимо, ничего не заметил, а вот Никита нахмурился, а затем удивленно вскинул свой взгляд на меня.
– Скорее, иначе рухнет кровля, - поторопила я его.
Братья скрылись в дверном проёме, и через некоторое время выскочили обратно, к моей досаде, с пустыми руками. Никита упал на колени кашляя и хватая ртом воздух, а Иван сбрасывал с себя обгоревшее одеяло.
– Ничего не видно, только дым и пламя, - охрипшим от дыма голосом проговорил он.
Более медлить я не стала и ринулась прямо в огонь. Ледяная корка тут же обтянула всё моё тело, словно вторая кожа, было лишь больно дышать.
– Ну, где же ты, Машенька! – прокричала я сквозь рёв пламя.
А затем мой взгляд зацепился за тонкую маленькую ручку, что неподвижно лежала, придавленная горой какого-то хлама. Раскидав в сторону этот мусор из каких-то тряпок и досок, я обнаружила маленькую девочку лет пяти, не больше. Она была без сознания.
Деревянные балки над моей головой угрожающе затрещали, осыпая меня каскадом искр. И в этот момент я как никогда ранее пожалела, что мне досталось такое слабое щуплое тельце. Ведь мне стоило огромных усилий, откопать и оттащить к выходу несчастного ребенка, веса в ней было не на много меньше, чем во мне самой.
– Сюда! – выкрикнула я, когда в лицо мне ударил поток свежего ветра, а за моей спиной всё-таки обвалилась крыша дома.
Чьи-то заботливые руки тут же подхватили мою ношу. И как только я почувствовала это, то сама повалилась на землю, стараясь вдохнуть как можно больше свежего воздуха.