Настенька
Шрифт:
– Соня Радова пропала, - коротко бросила мне подруга, - Мы с сёстрами идём её искать. Мужики уже прочёсывают лес и болота.
Я тут же скатилась с пригретого места и принялась натягивать на себя сарафан.
– Когда это произошло? – встревожено спросила я.
– Вчера, - снова ответила она кратко, а потом добавила, - Степан всю ночь её искал, а утром попросил помощи у старосты и деревенских.
Из краткого рассказа подруги я выяснила, что девочка не была замечена в подобных поступках, то есть она никогда не убегала раньше из дома, а тем боле так на долго, да ещё и не
– Никак в лес одна пошла, а там звери дикие задрали, - удручённо шмыгнула носом Даша.
– Не надо о плохом думать, - ободряюще сжала я ладонь девушки.
Но долго искать Софью Радову не пришлось. Ближе к вечеру пропажа сама объявилась, вся грязная, словно её в саже валяли. Расспросить девчонку о том, где же она пропадала, не получилось. Девочка молчала, лишь отрешенно отводила взгляд.
Усталая, я только забылась беспокойным сном, как его тут же прервали.
– Проснись, хозяйка! – услышала я встревоженный голос Казимира.
– А? Что? – встрепенулась я, вываливаясь из сновидений, - Что случилось, Казимир?
Плохое предчувствие пробежало по моей коже неприятным холодком. Точно такими же криками как-то раз мой домовик уже будил меня среди ночи.
– Беда в селе, - зашептал нечисть, подавая мне плотный льняной сарафан и рубаху, - Село Мокрое горит, в часовне набат бьют, слышишь?
И действительно, прислушавшись, до моего уха долетели далёкие отголоски колокольного звона. Вскочив с лавки в одной тонкой сорочке, я босая выскочила на улицу и посмотрела на темное небо, которое сейчас расцвело багряным заревом и черным дымом аккурат над тем поселением, про которое говорил мне домовик.
Село Мокрое располагалось в непосредственной близости к нашему, только по другую сторону большого озера, что примыкало к нашей деревне. А по другую сторону болот лежала деревенька Топлая, прозванная так из-за близости того самого гиблого болота. К моему стыду, я ни в одном из этих поселений так и не удосужилась побывать, о чем теперь жалела. Хоть наше село Грязное и считалось самым крупным из трех, но своей колокольни, не говоря уже о церкви, оно не имело. А вот в Мокром как раз таки была своя небольшая деревянная часовенка, в которой раз в несколько месяцев и справлял все необходимые ритуалы и обряды приезжий священник из княжьего посада. Тут и венчали всех желающих, и младенцев крестили, и заупокойную проводили, так сказать задним числом.
– Одевайся, хозяйка. Чую, скоро придут за тобой, - проговорил домовик настороженно, когда я вернулась в избу.
И правда, минут через десять, по двери моего дома начали настойчиво барабанить. Ждать себя я не заставила, и выбежала к незваным гостям полностью одетая и собранная.
– Настёна, - облегченно выдохнул староста, увидев меня полностью готовой, - Беги на красную поляну, там мужики телеги собирают, в Мокром пожар, людям помочь надобно. И это…, - замешкался Колобов, понизив голос, - Травы свои возьми, да мази. Всё пригодиться может.
Его просьба оказалась лишней. В моей сумке, что висела сейчас на моём плече, уже лежало с десяток глиняных баночек, и несколько мотков льняного полотна,
На красной поляне, которая являлась в нашем селе подобием сельской площади, собралось почти всё население нашей деревни, а точнее её старшая часть. Лишь малые дети и старики остались в своих домах.
– Выдвигайтесь в Мокрое! – прокричал староста, давая отмашку первым повозкам, на которых лежали лопаты, мотыги, ведра.
– Садись, давай, в нашей телеге поедешь, - услышала я знакомый голос, и чьи-то теплые руки ухватили меня за подмышки и посадили на одну из движущихся телег. Это Никита Колобов постарался, чтобы меня не затоптала чужая лошадь и мимо пробегавшая группа мужчин.
Неожиданно чья-то горячая ладонь схватила меня за запястье и сдернула с телеги.
– Ты никуда не пойдёшь, - раздался надо мной сердитый голос Данилы, - Тебе там не место, это опасно. Вернись в избу.
Я и рта не успела удивлённо раскрыть, как рядом со мной возник Иван Колобов тут же остудил пыл моего… моего… бывшего жениха.
– Уймись, Данила! – тут же вклинился между мной и кузнецом Иван Колобов. Глядеть на Данилу я не могла, боль снова вернулась, глаза предательски увлажнились, и я поспешно отвернулась, стараясь взять себя в руки.
– Ты ей теперь не указ. Лучше за женой своей смотри, - добавил Иван.
Я вспыхнула, опасаясь драки, но вовремя подоспевший староста уже осадил пыл двоих разгорячённых мужчин.
– Поди, Иван! – прикрикнул он на сына, а затем укоризненно глянул на Хворостова, - Эх, Данила. Там люди в беде, им любая помощь нужна. А Настя на всё село одна секрет целебных трав знает. Её ни раз в лесу за сбором видели, да и у покойницы бабки Ядвиги в доме приметили.
Я озадаченно округлила свои глаза. Оказывается, деревенские уже давно заметили за мной моё странное поведение. Но оставался вопрос, к каким выводам они пришли?
– Не тушуйся, девка, не время сейчас, - уже более миролюбиво добавил мне староста, с упрёком продолжая посматривать на моего бывшего жениха.
– Я помогу, чем смогу, - тихо проговорила я, стараясь не выдавать своего волнения.
– А ты, Данила, остынь, не невеста она тебе более, - жестко проговорил Колобов, - Лучше иди, делом займись. Вон отец твой уже в Мокрое выдвинулся, и ты поспешай.
По мере приближения, запах гари ощущался всё отчетливей. К моменту нашего прибытья в Мокрое, в селе уже полностью выгорело три двора, и ещё несколько успело заняться пламенем. Мужчины, женщины и дети тушили дома и постройки всем, чем могли. Мужская половина орудовали лопатами, стараясь закидать пламя землёй и песком, женщины и дети бегали с ведрами воды, стараясь отстоять рядом стоящие постройки и не допустить распространение пожара.
Я с ужасом наблюдала, как из одного, хваченного дымом, дома вынесли бездыханные тела мужчины и женщины, а рядом, ползая на коленях, рыдали их дети. А за их спинами, словно факел, горел небольшой сарайчик, из которого доносился оглушительный визг свиней вперемешку с яростным ревом пламени. Несчастной скотинке досталась кошмарная участь – сгореть заживо. Ничего страшнее я ещё в своей жизни не видела.