Настоящий мужчина

Велимера

Тихонько постучав, заглянула служанка. Спросила, не нужна ли мне помощь с одеждой и пригласила к завтраку.

В столовой ожидал только читающий какое-то письмо Кортел.

— Разбудить Тимира? — я присела на стул по левую руку от хозяина дома, где для меня были приготовлены приборы.

— Пока маленький, пусть спит, сколько нужно, это полезно для роста, — даже не глянув на меня, ответил мужчина, продолжая неторопливо читать. Я только легко улыбнулась, переводя взгляд в окно. Думаю, мальчишка и сам скоро проснется, он довольно рано лег, — лучше расскажи мне об его отце.

Вздрогнув, я потупилась, рассматривая свои нервно сплетающиеся пальцы.

Но Кортел имеет право знать, раз уж он взялся воспитывать Тимира, правда?

— Он сын тех людей, у которых я работала, — едва не зашептала я, — изнасиловал меня, когда мне было семнадцать, а потом был убит какими-то ворами, я не знаю. Его родители позволили мне остаться и содержали Тимира, были довольно ласковыми бабушкой и дедушкой.

— Ему повезло, что он уже сдох, — без эмоций просипел мужчина. Когда я робко подняла взгляд, он смотрел в одну точку письма, но на лице ничего не отражалось, — прости за напоминание.

— Ты имеешь право знать, — пробормотала я, сглотнув.

Наконец-то посмотрев на меня, Кортел протянул руку ладонью вверх. Немного поколебавшись, я вложила пальцы в его ладонь.

— Я буду защищать свою семью до последнего вздоха, — очень тихо произнес он, глядя прямо мне в глаза и ласково сжимая мою руку.

— Молодожены нашли общий язык, как мило, — я вздрогнула и отняла руку, краснея, а довольно хихикающий Парк устроился за столом напротив меня. Как раз служанка принесла блюдо с фруктами и небольшую кастрюльку каши, — Кортел, ты снова забыл о тренировках.

— Начну вместе с Тимиром, — мотнул головой мужчина, виновато отводя взгляд.

Меня, разумеется, не спросили… Но я и не против — мой сын полноправный северянин, а значит должен уметь обращаться с мечом и стрелять из лука. Если бы не эта традиция, наше маленькое княжество не было бы захвачено ценой жизней южных солдат, количество которых превышало население Севера почти втрое.

Днем Кортел выпроводил меня вместе с несколько измотанным утренней пробежкой и не слишком сложными упражнениями Тимиром на рынок. Нужно было купить ему одежду, тренировочный затупленный клинок и побольше бумаги для упражнений в письме вместе со специальным детским пером с тонкой ручкой. Примерку вещей мальчишка вынес стоически, пусть и закатывал глаза; в книжной лавке с восторгом тянулся потрогать все, что только попадалось ему на глаза, но воспитание заставляло его сперва спрашивать разрешения, чему я была несказанно рада. В лавке при кузнице я уже сама себя мысленно одергивала — в детстве мы с отцом очень много времени тренировались фехтовать, я просто обожала оружие. Пока хозяин подбирал учебный меч под рост и силу Тимира, я любовалась тонким, узким клинком с простой гардой и обмоткой рукояти сыромятной лентой. Тусклая серебристая рукоять была покрыта выгравированным узором, немного напоминающим северную вязь. Прикрыв глаза, я вздохнула, вспоминая ощущение безграничности крутых голубоватых склонов, охватывающих три четверти горизонта зубчатой каймой, сводящий зубы холод талой воды в ручьях, никогда не замерзающих. Как жаль, что мой сын так и вырастет в этих удушливо-пыльных сухих степях, не переночевав ни разу у запашистого от трав костра и не зачерпнув ладонью нежный туман облака, прицепившегося к склону.

Вечером возбужденный Тимир никак не хотел ложиться спать, и Парк вызвался рассказать ему одну из старых сказок северян. Я присела в кресло у камина, чтобы тоже послушать, потому что не помнила уже ни одной сказки целиком. И только на середине повести, завороженная, словно тоже ставшая ребенком,

заметила стоящего в дверях Кортела. Он прислонился плечом к косяку, прижался к нему виском, скрестил руки на груди и мечтательно-рассеянно улыбался, закрыв глаза. Я впервые видела его лицо таким расслабленным и спокойным, без сосредоточенной морщинки между бровей.

— Мама, почему ты мне никогда не рассказывала про великана Латирашу? — возмутился Тимир. — Ты ведь знаешь ее?

Я была захвачена врасплох и не сразу осознала, что сказка уже кончилась.

— Сынок, это было так давно, — улыбнувшись, я села рядом с ним, укутывая плотнее в одеяло, — и я была такая же маленькая, как ты. Не помню уже совсем ни одной сказки, — коснувшись кончиком пальца его носа, я тут же его туда поцеловала, — а теперь надо спать, иначе завтра на тренировке будешь слабым.

Погасив свет и пожелав приятных снов, мы с Парком вышли, я плотно прикрыла дверь.

— Любимая сказка Кортела, — усмехнулся пожилой мужчина, потирая щеку, — он в детстве мечтал пойти в горы и найти Латирашу. Спокойных снов, Теира.

— Спокойных, — откликнулась я, понимая, что мой муж слинял совершенно бесшумно.

Ополоснувшись и переодевшись в ночную рубашку, я легла первая. Отодвинулась к стене, повернулась к ней лицом, зарываясь носом в мягкую подушку, пахнущую свежестью. Северная традиция мыться каждый день и часто менять постельное белье воспринималась на юге с брезгливостью, как ни странно. И это учитывая жару и пыль. Как так можно…

Тихо открылась дверь. Шаги мужчины выдавал только еле заметный шорох ткани. Он забрался на кровать, лег и… И будто в камень превратился — было слышно лишь совсем тихое дыхание. То есть, он даже не поворочается, не поерзает, устраиваясь удобнее?

Я вот не такая стойкая — затекла рука, пришлось переворачиваться на другой бок. Кортел лежал на животе, снова спрятав руки под грудь, повернув голову затылком ко мне. Неужели ему так удобно?

Принюхавшись, я непонимающе нахмурилась. Сладковатый душок, как от гниющего мяса, или все же кажется? Может, это… Подавшись вперед, я осторожно понюхала своего мужа. Запах, определенно, усилился.

— Кортел? — негромко позвала я.

— Да? — он так резко приподнял голову, что я даже вздрогнула.

— Ты… Ты ранен? — я протянула было руку к его плечу, но не решилась коснуться. Глядя на светловолосый затылок, я вернула ладонь на подушку. — Просто…

— Извини, — сипло, глухо, без выражения, — я забыл сменить повязку.

Встав, он подошел к столику, где стояли кувшин с водой и тазик для умывания, зажег свечу. Стянув широкую рубаху через голову, Кортел неловко попытался не поворачиваться ко мне спиной, но я все же увидела. Огромный шрам на всю спину, барельеф, выжженный тавром, которым клеймили лишь князей при вступлении на престол. В неровном свете всего не разглядеть, но это не может быть ничто другое. Лишь герб рода, много поколений назад объединившего северные племена. Я, конечно, слышала, что княжич пережил войну, но… Но…

— Чтобы быть князем, нужно княжество и народ, — сухо бросил он, разматывая ткань, закрывающую рану чуть выше локтя.

— Нет, я… Я ничего, — опустив глаза, я и вовсе уткнулась носом в подушку.

То есть, я теперь княгиня. Хотя этот титул и не существует уже, Кортел прав. Но ведь княжич становится князем, как минимум, в шестнадцать, княжества не было уже почти десять лет к тому моменту! Значит, он решил отдать дань традиции, хотя мог и не выжигать герб на своей спине. Какая же это, наверное, боль…