Наваждение
Шрифт:
– Любовь с первого взгляда? – спросил д’Агоста.
На лице Пендергаста опять появилась слабая полуулыбка.
– И сразу как будто весь мир исчез, никого не стало. Она меня буквально сразила: белое платье, а глаза такие голубые… почти синие, с фиолетовыми искорками. Очень необычные, я таких не встречал. Она сразу подошла и представилась, сама взяла меня за руку, я едва успел опомниться. В ней не было ничего напускного… Только ей одной я и мог доверять. Безоговорочно… – сказал Пендергаст дрогнувшим голосом, потом заставил себя
Д’Агосту удивил брошенный подобным образом комплимент.
– Спасибо.
– Какой же умилительный вздор я тут лепетал, – живо продолжил Пендергаст. – Все ответы лежат в прошлом, но нам самим погружаться в прошлое не следует. И все же для нас – для нас обоих – важно начать именно отсюда.
– Начать? – повторил д’Агоста. – Скажите, Пендергаст…
– Да?
– Если говорить о прошлом, то я кое-чего не понимаю. Для чего им, кто бы они ни были, понадобилось так утруждаться?
– Боюсь, я вас не понимаю.
– Добыть натасканного льва, подстроить гибель немецкого фотографа, заманить вас с Хелен в лагерь, подкупать стольких людей – для этого понадобилось много времени и денег. Чрезвычайно сложный замысел. Гораздо проще похитить или устроить автомобильную аварию здесь, в Новом Орлеане… – Он осекся.
Пендергаст задумался, потом медленно кивнул:
– Именно. Очень интересный вопрос. Но не забывайте, что сказал наш друг Уизли: один из заказчиков говорил по-немецки. И турист, которого загрыз лев, был немец. Возможно, то, первое убийство – не просто маневр для приманки.
– Я и позабыл, – признался д’Агоста.
– И если так, то затраты более оправданны. Вашу гипотезу, Винсент, прибережем па потом. Я убежден, что в первую очередь нам следует как можно больше узнать о самой Хелен – если удастся.
Пендергаст извлек из кармана сложенный лист бумаги и протянул его д’Агосте.
Лейтенант развернул листок, на котором изящным почерком Пендергаста был написан адрес:
214, Мекэник-стрит, Рокленд, штат Мэн.
– Что это?
– Прошлое, Винсент. То место, где она выросла. Ваша следующая задача. А моя… здесь.
Глава 14
Плантация Пенумбра
– Еще чашку чаю, сэр?
– Нет, Морис, благодарю.
Пендергаст взирал на остатки раннего ужина – кукурузный суп, зеленый горошек, окорок под кофейным соусом – с видом самым что ни на есть удовлетворенным. За высокими окнами столовой на тсуги и кипарисы опускался вечер, где-то в сумерках выводил замысловатую погребальную песнь пересмешник.
Пендергаст провел по губам белой льняной салфеткой и поднялся из-за стола.
– Ну вот я и отужинал – теперь-то можно взглянуть на полученное сегодня письмо?
– Разумеется, сэр.
Морис вышел в холл и вскоре вернулся с изрядно потрепанным письмом – судя по всему, его многократно переадресовывали,
Пендергаст вскрыл ножом конверт, вынул один-единственный листок и прочел:
Дорогой Алоизий!
Не знаю в точности, какая у тебя беда, но мне приснилось, будто ты пережил – или скоро переживешь – большое потрясение. Очень тебе сочувствую.
Мы для богов – что мухи для мальчишек, себе в забаву давят нас они [6] .
Я скоро вернусь домой. Постарайся хранить спокойствие, ведь все под контролем. А что не под контролем – тоже скоро будет.
6
Шекспир У. Король Лир. Акт IV, сцена 1. Перевод О. Сороки.
Знай, я всегда о тебе помню. И молюсь – то есть молилась бы о тебе, если бы молилась вообще.
Констанс
Пендергаст перечитал письмо, нахмурился.
– Что-то не так, сэр? – спросил Морис.
– Не могу понять… – Пендергаст обдумал прочитанное, затем отложил письмо и повернулся к верному слуге, протиравшему стол. – Надеюсь, Морис, вы посидите со мной в библиотеке.
Старый дворецкий замер от неожиданности.
– Простите, сэр?
– Неплохо бы после ужина выпить по стаканчику хереса, вспомнить старину. Нынче я в ностальгическом расположении духа.
Морис явно недоумевал, чем вызвано это весьма необычное приглашение.
– Благодарю, сэр. Позвольте мне только закончить уборку.
– Отлично. А я спущусь в погреб, подышу нам какую-нибудь заплесневевшую бутылочку получше.
Бутылочка нашлась не просто «получше» – херес «Идальго Олорозо» тридцатилетней выдержки.
Пендергаст отпил глоток, наслаждаясь сложным букетом: тона древесины и фруктов, послевкусие, которое, казалось, никогда не уйдет.
Морис присел на оттоманку, стоящую на иранском шелковом ковре, и до смешного напряженно застыл, прямой и недвижный в своем наряде дворецкого.
– По вкусу ли вам херес? – поинтересовался Пендергаст.
– Очень хорош, сэр, – ответил старик и сделал второй глоток.
– Пейте, Морис, – это согревает.
Морис повиновался.
– Хотите, сэр, я добавлю в камин полено?
Пендергаст покачал головой, снова огляделся:
– Странно… когда я здесь, меня всегда одолевают воспоминания.