Наваждение
Шрифт:
Таверна оказалась убогой, обшарпанной постройкой, втиснутой меж двумя складами на рыболовном причале у самой воды. Надвигался шквал, с океана летели, кружась, первые снежные хлопья, ветер срывал с волн клочья пены, носил по каменистому берегу выброшенные газеты.
«За каким чертом я здесь?» – спрашивал себя д’Агоста. Вопрос был сугубо риторическим: Пендергаст ему все объяснил. «Боюсь, ехать придется вам, – заявил он. – Я имею личное касательство к делу, а потому не могу сохранять необходимую для
В спертом воздухе полутемной таверны пахло пережаренной рыбой и несвежим пивом. Когда глаза лейтенанта привыкли к сумраку, он увидел, что местные обитатели – бармен и четверо завсегдатаев в бушлатах и зюйдвестках – замолчали и пялятся на него. Что ж, хоть заведение и под стать постоянным клиентам, зато здесь тепло: посреди комнаты излучала жар дровяная печь.
Усевшись в самом дальнем углу, д’Агоста кивнул бармену и заказал бокал светлого пива. Успокоившись на его счет, посетители возобновили разговор, из которого лейтенант узнал, что все четверо – рыболовы, что рыба нынче ловится плохо и что рыба всегда ловилась плохо.
Прихлебывая пиво, д’Агоста стал осматриваться. Интерьер, естественно, выдержан в морском духе: на стенах – акульи челюсти, клешни огромного омара, фотографии рыбачьих лодок. С потолка свисали сети с разноцветными стеклянными шариками. Повсюду лежала патина старости – копоть и въевшаяся грязь.
Д’Агоста опорожнил бокал, затем другой и только после этого решился сделать первый шаг. Он запомнил, как посетители называли бармена, и обратился к нему по имени:
– Майк, позволь мне всех здесь угостить. И сам присоединяйся.
Майк уставился на д’Агосту, потом пробормотал что-то в знак благодарности и повиновался. Завсегдатаи, получая выпивку, признательно ворчали и кивали.
Д’Агоста сделал большой глоток. Ему важно было показать, что он свой, а в таком заведении это означает не скромничать, когда дело касается выпивки. Он прокашлялся и громко сказал:
– Я вот тут подумал… может, вы, ребята, мне поможете.
Все опять уставились на него – кто удивленно, кто подозрительно.
– Чем помочь-то? – поинтересовался седой мужчина, которого называли Гектором.
– Да жила здесь одна семья, Эстерхази их фамилия. Я пытаюсь их найти.
– А как вас звать, мистер? – спросил Нед, низкорослый рыбак с обветренным загорелым лицом и бицепсами толщиной с телеграфные столбы.
– Мартинелли.
– Коп? – нахмурился Нед.
Д’Агоста покачал головой:
– Частный детектив. Дело касается завещания.
– Какого завещания?
– Ну, там деньги немалые. Меня наняли душеприказчики – найти оставшихся Эстерхази. Если я их не найду, не смогу передать им наследство, так?
На минуту в таверне воцарилось молчание: присутствующие переваривали новость. У многих при упоминании о деньгах загорелись глаза.
– Давай, Майк, повторим. – Д’Агоста взял кружку с шапкой пены и сделал основательный глоток. – Душеприказчики назначили небольшое вознаграждение для тех, кто поможет найти оставшихся членов семьи.
Рыбаки посмотрели друг на друга, потом на д’Агосту.
– Так как, – спросил он, – можете что-нибудь рассказать?
– Нету здесь больше никаких Эстерхази, – сказал Нед.
– И вообще никаких Эстерхази в этой части света не водится, – прибавил Гектор. – После того, что тут было.
– А что было-то? – Д’Агоста старался не выказывать чрезмерного интереса.
Рыбаки опять переглянулись.
– Всего я не знаю, – сказал Гектор. – Но съехали они в большой спешке.
– Они держали на чердаке чокнутую тетку, – вмешался третий рыбак. – Пришлось ее запереть, а то она собак по всему городу убивала и ела. Соседи слыхали, как она орала по ночам, в дверь колотила, все требовала собачатины.
– Да брось, Гэри, – усмехнулся бармен. – Это его жена кричала. Настоящая была гарпия. Тебе надо поменьше ужастиков смотреть.
– На самом деле, – вступил Нед, – жена хотела травануть мужа. Подсыпала ему в манную кашу стрихнину.
Бармен покачал головой:
– Выпей еще пива, Нед. Говорят, папаша проиграл все деньги на фондовой бирже. Потому-то семейка и слиняла – они ж задолжали всем и каждому.
– Темное дельце, – сказал Гектор, потягивая пиво. – Очень темное.
– А что они были за люди? – спросил д’Агоста.
Рыбаки с грустью разглядывали дно своих стаканов, опустевших с ужасающей быстротой.
– Майк, давай еще, если не затруднит, – попросил д’Агоста.
– Слыхал я, – сказал Нед, принимая бокал, – будто папашка, ублюдок эдакий, лупил жену проводом. Вот она его и отравила.
Чем дальше, тем невероятнее пошли истории; хорошо хоть д’Агоста точно знал от Пендергаста, что отец Хелен был врачом.
– А вот я слышал другое, – заявил бармен. – На самом деле чокнулась жена. Вся семья перед ней тряслась, ходили на цыпочках, боялись вывести ее из себя. А муж часто уезжал. Все время куда-то ездил. В Южную Америку, кажется.
– Полиция их не трогала? Никого не арестовывали? – поинтересовался д’Агоста, хотя и сам знал, что в глазах властей Эстерхази были чисты как стеклышко: никаких трений с законом, никаких крупных семейных скандалов, о которых знала бы полиция. – Там же еще сын и дочь были…
Все на миг умолкли.
– Сын такой, со странностями, – после короткой паузы сказал Нед.
– Да нет, сыну доверили речь говорить в школе, на выпускном, – возразил Гектор.
«Прощальная речь при выпуске. Это хоть можно проверить!»