Наваждение
Шрифт:
– Неудивительно, сэр.
Пендергаст указал на большой глобус в деревянной оправе:
– Например, вспомнилось, как мы однажды сильно поспорили с няней – остров Австралия или же континент. Она считала, что остров.
Морис кивнул.
– А еще – тарелочки из веджвудского фарфора, которые украшали верхнюю полку вон того, – Пендергаст указал кивком, – шкафа. Помню, как мы с братом реконструировали взятие римлянами певкетского города Сильвия. Построенные Диогеном осадные машины оказались весьма
– Я отлично это помню, сэр, – сказал Морис, допив до конца.
Херес, похоже, начал действовать.
Пендергаст быстро наполнил рюмки.
– Нет-нет, я настаиваю, – сказал он, когда Морис попытался возразить.
Дворецкий кивнул и пробормотал «спасибо».
– Библиотека всегда была центром дома, – сказал Пендергаст. – Именно тут мы устроили праздник, когда я сдал школьные экзамены на высший балл. А дед репетировал здесь речи… помните, как мы усаживались вокруг и изображали публику – хлопали или свистели?
– Как будто все было вчера.
Пендергаст сделал глоток:
– И еще мы принимали здесь гостей после нашей свадебной церемонии в саду.
– Да, сэр. – Суровая сдержанность дворецкого слегка подтаяла, и Морис сидел уже не так напряженно.
– Хелен тоже нравилась эта комната, – продолжал Пендергаст.
– Еще как.
– Помню, она все вечера здесь проводила, занималась своей научной работой, читала технические журналы.
Лицо старого дворецкого растянулось в задумчивой, понимающей улыбке.
Пендергаст посмотрел на рюмку с золотистой жидкостью:
– Мы сидели тут часами, не говоря ни слова, просто наслаждались обществом друг друга. – Пендергаст помолчал и как бы между прочим заметил: – Морис, она никогда вам не рассказывала о том, как жила раньше, до знакомства со мной?
Дворецкий допил херес и деликатно отставил рюмку в сторону.
– Нет, она была молчаливая.
– А что вам больше всего в ней запомнилось?
Морис на миг задумался:
– Она любила чай из шиповника.
Настала очередь Пендергаста улыбнуться.
– Да, она его обожала. В библиотеке даже пахло всегда шиповником. – Пендергаст принюхался: теперь здесь пахло пылью, сыростью и хересом. – Боюсь, я слишком часто уезжал. Я все думаю – чем, интересно, она себя занимала, сидя одна в этом холодном доме?
– Иногда она уезжала по делам, сэр. Но больше всего времени она проводила вот здесь. Она так без вас скучала.
– Правда? А держалась всегда весело.
Пендергаст поднялся и опять наполнил рюмки. Дворецкий на этот раз протестовал весьма слабо.
– Во время ваших отлучек я ее часто здесь заставал, – сказал он. – Она разглядывала птиц.
Пендергаст замер.
– Птиц?
– Да, сэр,
Пендергаст нахмурился:
– Первое издание Одюбона?
– Оно самое. Я приносил ей чай, а она меня даже не замечала. Она его часами напролет листала.
Пендергаст довольно резко поставил рюмку:
– Хелен никогда не объясняла своего интереса к Одюбону? Быть может, о чем-то спрашивала?
– Иногда, сэр. Она очень интересовалась дружбой вашего прапрадеда с Одюбоном. Хорошо, когда так увлекаются семейной историей.
– Деда Боэция?
– Его самого.
– А когда это было? – спросил Пендергаст после секундной паузы.
– О, вскоре после вашей свадьбы. Она хотела посмотреть его архив.
Пендергаст с равнодушным видом отпил глоток.
– Архив? Что за архив?
– Там, в ящике, под гравюрами. Она часто просматривала и письма, и дневники. И гравюры.
– А она не говорила зачем?
– Так ведь они такие красивые… Очень уж птицы славные, сэр. – Морис отпил из рюмки. – Вы же сами с ней познакомились в музее Одюбона на Дофин-стрит?
– Да, на выставке его гравюр. Странно, тогда она особого интереса к ним не выказала. Сказала мне, что пришла только ради бесплатного угощения.
– Вы ведь знаете женщин, мистер Пендергаст. У них свои маленькие тайны.
– Похоже на то, – прошептал Пендергаст.
Глава 15
Рокленд, штат Мэн
В обычных обстоятельствах таверна «Соленый пес» д’Агосте понравилась бы: все без претензий, дешево, посетители – простые работяги. Только сейчас обстоятельства обычными не назовешь: за четыре дня лейтенант побывал в четырех городах. Он летал и ездил; он скучал по Лоре Хейворд, он устал, устал смертельно. Да и Мэн в феврале был отнюдь не сказкой. Меньше всего лейтенанту сейчас хотелось наливаться пивом с толпой рыбаков.
Д’Агоста почти отчаялся. Рокленд оказался тупиком. С тех пор как двадцать лет назад Эстерхази уехали из города, их дом несколько раз сменил владельцев. Из всех соседей семью Эстерхази помнила только какая-то старая дева, которая захлопнула дверь у лейтенанта перед носом. В газетах, обнаруженных в библиотеке, Эстерхази не упоминались вообще, и в городском архиве о них ничего стоящего, одни налоговые ведомости. Ни тебе соседских сплетен, ни пересудов.
Напоследок д’Агоста решил попытать счастья в таверне «Соленый пес», прибрежной забегаловке, где, как ему сказали, любят околачиваться старые морские волки.