Наводнение (сборник)
Шрифт:
— Вы мне фотографию поглядеть давали... — совладав наконец с собой, сказала Прошина. — Я... Раз уж за мной пришли, значит... — она вяло и безнадежно махнула рукой, даже не махнула, а словно что-то отодвинула от себя. — Парень этот на снимке — мой знакомый, — последнюю фразу она произнесла с вызовом и в упор посмотрела на Корнилова.
«Умница, умница, продолжай, — мысленно ободрил он Прошину. — Глаза у тебя умные. Это я сразу заметил».
— Его зовут Олег. Олег Дмитриевич Самарцев. Мы с ним завтра хотели в Одессу уехать...
Корнилов не торопил ее, не задавал никаких вопросов.
— Он не хотел убивать ее, не хотел! Я и про нож-то ничего не знала! Вы мне не верите, а я не знала! Не знала! Он хотел только чемоданчик вырвать и убежать...
«Значит, они не знают, что кассир осталась жива», — подумал Корнилов и спросил:
— Где он сейчас?
— Не знаю. Правда, не знаю. От меня прячется. Позавчера по телефону звонил. Сказал, чтобы я отпуск брала. А завтра на вокзале ждала. У одиннадцатого вагона. Чтобы в Одессу ехать.
— А где он живет? Его постоянный адрес-то вы знаете?
— Улица Димитрова, дом сто девятнадцать. У него однокомнатная квартира. Кооперативка.
— Номер.
— Тридцать три. Он один живет. Мать в Краснодаре...
Бугаев внимательно посмотрел на Корнилова и отодвинулся от стола, словно собирался подняться. Но подполковник чуть приподнял ладонь, призывая его подождать.
— Адрес матери знаете?
— Нет.
— Она в самом Краснодаре живет?
— Олег мне не говорил.
— Почему вы думаете, что Самарцев не живет сейчас дома?
— Мы так договорились. Что он подыщет комнату в пригороде. И недели две там поживет. Олег должен был давно сказать мне адрес и не сказал... Говорит — пока перебьешься.
— Самарцев не работает?
— Работал на асфальтобетонном заводе. Десять дней, как уволился. Дружки его уже проводили.
— Куда проводили?
— В Одессу...
— Ничего не понимаю. Вы же только завтра...
— Приятели проводили, а он на станции Дно сошел и вернулся. Только уже не домой.
— Вы его приятелей знаете?
— Он не знакомил. Говорил: «Я ревнивый». — Прошина опустила голову.
— Кто помогал Самарцеву в ограблении кассира? Может быть, он называл имена, фамилии? Звонил при вас кому-то?
— Олег такой скрытный... Он говорил как-то, что с друзьями быстрее влипнешь.
— Где он собирался остановиться в Одессе?
— Не знаю. Говорил, что квартиру у моря снимем. У пляжа.
— Вы давно знакомы?
— Два года, — Прошина снова заплакала. Заплакала горько, обреченно.
Корнилов кивнул капитану. Тот ответил понимающим кивком и вышел из кабинета, осторожно притворив за собой дверь.
«Сейчас он свяжется со следователем, и они пошлют группу на квартиру Самарцева, чтобы осторожно, без шума проверить, не дома ли хозяин, — думал подполковник, глядя на плачущую девушку. — Самарцева, конечно, там нет и двое останутся в засаде. Бугаева учить не надо. Он сам любого научит. Не забудет связаться с Одессой, пошлет по фототелеграфу карточку Самарцева. Он, голубчик, может быть, уже гуляет по одесским пляжам. А девчонка чем-то располагает к себе, что-то в ней есть хорошее, что-то есть... Фу, черт! Что в ней может быть хорошего? Соучастница опасного преступника. Пусть выплачется. Все-таки она неглупая девица... Сообразила. Что ее заставило впутаться в это дело? Бугаев, наверное, догадается послать человека на асфальтобетонный завод. Что еще надо сделать? Проверить, нет ли Самарцева в картотеке? Уехал он один или не соврал девчонке? И завтра собирается вместе отправиться? Вроде успокоилась... Ну, где наша не пропадала! Продолжим».
— Валентина Васильевна, деньги где Самарцев прячет? Не сказал вам?
— Где-то во дворе. Я точно не знаю.
— В каком дворе?
— Там, в переулке... Ну... где... отобрал, — ей с трудом далась эта фраза.
— В Тучковом переулке? У кого?
— Ни у кого. Просто где-то спрятал. Он сказал, что заранее присмотрел там место.
— Минуточку, Валентина Васильевна, вспомните тот разговор поточнее. Поточнее...
Прошина пожала плечами.
— Не торопитесь. Подумайте... Когда вы с Самарцевым говорили о том, где он спрячет деньги?
— Накануне. Он приехал из-за города и позвонил мне.
— И вы встретились... Где?
— На Невском. У «Кинохроники»...
«Если он действительно приехал из-за города, то скорее всего на Московский вокзал, — отметил Корнилов. — До «Кинохроники» рукой подать».
— И вы стали говорить о деньгах?
— Нет! Я ведь уже раньше знала обо всем... А тут мы просто говорили... о будущем, о том, что поженимся. Я Олега отговаривала, правда, отговаривала брать деньги.
Корнилова передернуло от этих слов. Хорошенькое дело — брать! Кассирша все еще лежит без сознания! Может остаться инвалидом на всю жизнь. А она — отговаривала «брать деньги»!
— Я знала, что так получится! Вот... И говорю ему: да тебя же с этим чемоданчиком сразу сцапают, пока по городу пойдешь среди бела дня. Тут Олег засмеялся. Сказал: «А я без чемоданчика пойду. Я для него в том доме надежное местечко приготовил. Перед отъездом заберу».
— Так и сказал: «В том доме надежное местечко приготовил»?
Прошина кивнула.
— А почему вы думаете, что он спрятал деньги во дворе?
— Ну а где же? Олег собирался уходить через двор.
— У Самарцева в этом доме знакомых нет?
— Нет. Он мне никогда об этом не говорил.
«Олег твой, милочка, судя по всему, продувная бестия. Так он тебе и выложил бы все планы. И уехать-то наверняка без тебя собирается, да и не в Одессу, наверное».
— С кассиром Любовью Андреевной вы давно знакомы?
— Года три.