Навстречу солнечному ветру
Шрифт:
Наши семьи слишком тесно связаны между собой. Мой отец – младший брат дяди Майкла, а мама – младшая сестра тети Алекс. До сих удивляюсь, как это их так всех угораздило, но уже не представляю, что могло бы быть иначе. С самого детства коттедж Янгов-старших у самого леса был для всех нас, их племянников, вторым домом. Тетя Алекс больше не смогла забеременеть после смерти их двухмесячного малыша. Не представляю, как они с мужем с этим справились. Сейчас бы их Дрейк мог уже закончить колледж.
Повзрослев, я стала чаще думать о том, насколько жестока
Я хорошо помню тот день, когда в моей жизни появился Тайлер. Уже от него, намного позже, я узнала, что одним дождливым вечером в поисках тепла и пищи он забрался в лодж. Спящим в подсобке утром его и обнаружил дядя Майкл… А затем Тайлер просто стал Янгом, стал одним из нас. Наши родители вместе праздновали дни рождения, Рождество и День благодарения, вместе рыбачили, устраивали пикники, вместе растили детей. Тогда я ещё считала Тайлера своим братом, но не потом. Да уж и не теперь, конечно.
Последние пару лет у нас почти получалось избегать встреч, пусть мы и были слишком близко. Порой мне казалось, что я ощущала его взгляд на своей коже, он обжигал меня как лучи полуденного солнца, которые не только грели и ласкали, но и могли превратить все живое в выжженную пустыню. Но, так уж вышло, взгляды – это всё, что мы можем себе позволить. И, если мы оба в чем-то и преуспели, так это в умении держаться подальше друг друга.
Сейчас в моей жизни достаточно важных людей: моя семья, друзья, Калеб.
Рядом со мной тот, кого не нужно избегать, пытаться ненавидеть и забыть, тот, с кем я могу появляться открыто и не думать о том, как это выглядит. Калеб Джонс на какое-то время смог заполнил пустоту, разрывавшую меня после того, как все хреново у нас закончилось с Тайлером. Но теперь мне этого недостаточно.
Ведь Тайлер – это одна из причин, по которым я не хочу покидать Аляску. Пусть она и противоречит здравому смыслу.
Напрасно я думала, что мне удастся вытравить свои неправильные чувства к нему. Подобно сорняку они проросли и глубоко пустили корни, и я ничего не могу с этим поделать.
Однажды я спросил маму: «Как ты поняла, что папа – именно твой мужчина?» Мама не сразу нашлась, что ответить, но затем сказала: «Если рядом с мужчиной тебе даже в голову не приходит этот вопрос, можешь с полной уверенностью считать, что он тот самый».
Как бы ни старался Калеб, как бы ни старалась я сама, но меня постоянно терзает этот вопрос. И я просто не имею права использовать его только ради того, чтобы не думать о другом парне. А ведь именно этим я и занимаюсь…
Но… К черту Тайлера. Я со всем справилась. У меня все хорошо. Вот только сердце снова не на месте. И где было это сердце столько месяцев?
Около десяти, когда совсем темнеет, мы перебираемся обратно в дом и устраиваемся в гостиной, где продолжаем веселиться. Я изо всех сил стараюсь изображать энтузиазм, играя и танцуя. Но понимаю, что актриса из меня выходит никудышная, когда
– Давай, Янг, выкладывай. В чем дело? – требует девушка. – У тебя улыбка последние пару часов, как у бешеной лисы. Ты, вроде бы, улыбаешься, но выглядит это так себе.
– Все в порядке, – вру я. – Я просто волнуюсь, – и перехожу на шепот.
Спенс вздергивает брови.
– Неужели сегодня?
– Не знаю, наверное, – я пожимаю плечами, – я думаю, да. Когда ещё у нас будет такая возможность остаться наедине на всю ночь?
– Разве в этом деле уместна практичность? – спрашивает Спенс, буравя меня взглядом.
– Это не практичность, а новый этап наших отношений.
– Звучит, как старая заезженная пластинка, Янг. Не так должна звучать влюблённая девушка, – замечает она. – Если передумаешь, кричи громче, я не дам ему довести начатое до конца. Калеб, конечно, офигенный, но ты моя подруга.
Внизу стихает музыка, я и Спенс ошарашенно смотрим друг на друга, когда слышим:
– О, Господи, Джекс! Сильнее! Да! Я сейчас кончу! – раздаётся так отчетливо из ближайшей спальни, что я забываю о нашем разговоре со Спенс.
Чертов Джекс! Он, что, умрет, если хотя бы день проведёт без секса? Ладно, хотя бы полдня?
Я стискиваю зубы так сильно, что сводит челюсть.
– Идём отсюда! – решительно говорю ей.
Стоны Джекса и его девушки даже для меня – сомнительное удовольствие. Что уж говорить о бедной Спенс.
Мы спускаемся вниз, и оставшуюся часть вечера на Спенсер лица нет. Игнорируя мои предостерегающие взгляды, она налегает на спиртное, хотя раньше никогда не напивалась. Я снова жалею, что затеяла эту вечеринку.
Наверное, нужно было поговорить с Джексом и, прояснив ситуацию, попросить его вести себя более сдержанно. Он бы точно понял.
Все знакомы лишь с одной стороной Джекса и представляют его несерьёзным парнем, который плюет на любые условности. Но я знаю Джекса другим, понимающим и заботливым. Именно он, не вдаваясь в причины, позволял мне незаметно уходить из дома на свидания с Тайлером. И именно он поддержал меня, когда я так нуждалась в друге. Джекс не жалел, не лез в душу, пытаясь выяснить, что со мной произошло, но заставлял встать с постели, умыться и пойти с ним на матч или поесть мороженого.
Вот только Спенс точно убьёт меня, если я хотя бы намекну своему брату на то, насколько она к нему неравнодушна. Больше того, Оушен заставила меня поклясться на Библии, что я унесу эту тайну с собой в могилу.
Как бы я хотела, чтобы моя подруга встретила парня, который ответит ей взаимностью. Ведь мне ли не знать, что такое – влюбиться совсем не в того.
После трёх пополуночи все разбредаются по комнатам. Внизу остаётся только спящая Спенс, которую перед тем, как она впала в забытьё, вывернуло в туалете, и Райдер. Он устраивается в кресле, обещая присмотреть за Спенс, за что я очень ему благодарна.