Навстречу солнечному ветру
Шрифт:
Я несколько раз моргаю.
– Супер. Они были гангстерами и их пристрелили, – говорю, почесывая большим пальцем подбородок. – И мама только временно исполняет обязанности мэра, – напоминаю я.
Спенс фыркает.
– Это все формальности. Но я хотела сказать… – она качает головой, – не всем так везет, понимаешь?
Я надуваю щеки и выдыхаю. Для волонтера она слишком любопытная и дотошная.
– Будь по-твоему. Ладно, мы идеальная пара, – говорю не без иронии.
– Тогда что это на твоем лице?
– Ничего, – отрицательно трясу головой, пытаясь разобраться в своих ощущениях. –
– Разве Калеб не предложил дождаться твоего совершеннолетия? Он принуждает тебя?! – с тревогой спрашивает.
– Что?! Нет, конечно, нет! – я тороплюсь развеять ее опасения. – Дело не в сексе, – почти шепчу в отверстие микрофона. – Да, Оушен, которого у нас ещё не было, – уточняю, повысив голос. – Но… Не могу объяснить.
– Ты же говорила, что влюблена в него. Что не так?
Влюблена? Когда это я такое говорила?
Мне нравится Калеб, но о любви речи точно не шло.
– Ты права, – уклончиво отвечаю. – Все так. Наверное, все слишком… так.
– Вам нужно заняться сексом, – неожиданно заявляет подруга. – И чем скорее, тем лучше. Надень завтра что-нибудь сексуальное.
– Ты в курсе, насколько бедный у тебя словарный запас? – саркастично замечаю, поправляя наушник.
– Плевать! Тебе завтра восемнадцать! Ни в чем себе не отказывай. Правда от анала я бы тебе посоветовала воздержаться первое время. Я читала, что…
– Пошла к черту! – рычу я сквозь смех.
Спенс тоже посмеивается.
– Я люблю тебя, Дилан Янг! – примирительно говорит она. – С Калебом или без, просто будь счастлива!
– Ты чокнутая, но я тоже тебя люблю, – целую воздух у окошка камеры.
– Скажи, а… Джексон тоже завтра приедет? – осторожно спрашивает Спенсер.
Этого я и ожидала.
– Да, все братья будут. Вот только Джекс… думаю, он… – мне неприятно ей об этом сообщать.
– Он будет не один, – кивает Спенс, обрывая меня. – Я понимаю. Я просто спросила. И я не тупая!
– Не знаю, что он нашел в этой Кейси, – нарочно путаю имя нынешней подружки моего любвеобильного братца.
– Ее зовут Челси, – говорит Спенс.
Я снова вздыхаю. Она помнит.
– Ты же знаешь Джекса. Через месяц будет кто-то еще. И очень здорово, что мой братец держит свои причиндалы подальше от тебя. Никто из его бывших и будущих подружек и в подметки тебе не годится. Забей, он тебя не достоин.
– Ему бы и в голову не пришло подкатить ко мне, – замечает Спенсер. – Его интересует лишь хоккей и девчонки вот с такой грудью. А у меня только вот такая. И, вообще, я совсем из другой лиги.
– Вот именно. Из самой лучшей!
– Ты бы мне дала? – спрашивает Спенс, смешно изогнув бровь.
Я смеюсь над ее выходкой.
– Без вариантов, – киваю в ответ. – Увидимся завтра вечером?
– О, да! Я планирую напиться в хлам. Присмотришь за моей девственностью?
– Может, лучше оставишь ее дома? Я ее не приглашала.
Мы обе хохочем.
– На что ты меня толкаешь, Янг? – продолжая смеяться, спрашивает Спенс. – Тут только я и мой пёс!
Завтра мне исполняется восемнадцать. По этому случаю мои дядя и тетя предложили устроить вечеринку в "Сильвер Бэй". Так называется лодж, которым они владеют.
Ничего удивительного, что в нашей семье все помешаны на рыбалке. Отец учил меня держать удочку, когда я ещё ходить толком не умела. Как и моих братьев.
Завтра близнецы Джекс и Райдер приедут на выходные из колледжа, чтобы поздравить свою младшую сестренку. Что до Стинки (англ. вонючка), уверена, этот засранец поздравит меня ещё с утра, когда первым займет ванную комнату на целый час. На самом деле, Стинки – это прозвище от обратного. Шон-младший невероятно чистоплотен для шестнадцатилетнего парня. В его комнате можно смело проводить трепанацию черепа или другую операцию – там едва не стерильно. А времени, которое он тратит на водные процедуры, с лихвой хватит, чтобы вплавь пересечь пролив Принца Вильгельма…
– Дилан, у нас там что-то горит! – кричит откуда-то снизу мама.
– О, чёрт! Спенс, я перезвоню! – бросаю телефон на кровать и выбегаю из комнаты, чтобы спасти наш ужин.
Как любая уважающая себя единственная девчонка в семье, я научилась готовить ещё в начальной школе, и теперь вся семья бессовестно этим пользуется.
– Ну, что там? – в кухню входит мама.
Она сменила деловой костюм на укороченные джинсы и черную футболку с названием одной чикагской рок-группы, светлые волосы распущены по плечам, а в руках – еженедельный выпуск Homer News.
Мама садится за стол, снимает очки и потирает покрасневшие глаза.
– Запеканка спасена, – я стою у кухонного островка, орудуя лопаткой и ножом, и раскладываю по тарелкам еду. – У тебя усталый вид.
– Заседание Консультативной комиссии затянули на полтора часа, мой зад буквально прилип к стулу, – жалуется она, вздыхая. – Но все бы ничего, если бы не Эбернати! Он – невероятно неприятная личность! – ее серо-зеленые глаза вспыхивают огнем. – Горлохват, и к тому же шовинист!
Ну а еще ее главный конкурент на предстоящих выборах в муниципалитет. Фрэд Эбернати неприлично богат и считает себя пупом земли, а женщин и вовсе за людей не держит. Ходят слухи, что его вышвырнули из Вашингтона, и он за каким-то чертом вернулся в городок, где родился и вырос. Благодаря деньгам и связям Эбернати очень скоро попал в Городской совет. И вот теперь спит и видит, как станет мэром города.
Наш прежний мэр, Джордан Тернер, стоял во главе города без малого пятнадцать лет. Он очень много сделал для Хомера и его жителей, и я не слышала, чтобы хоть кто-то говорил о нем плохо. Этим летом он утонул в горном озере. Несчастные случаи на рыбалке – не новость для наших мест. Его оплакивал весь Хомер.
Маме сейчас непросто приходится. Почти два года она занимала должность руководителя комиссии по перспективному планированию и совершенно не ожидала, что Городской совет предложит ей принять полномочия временно исполняющего обязанности мэра. И уж тем более не думала, что найдутся люди, которые надоумят ее выдвинуть свою кандидатуру на пост мэра.