Найденыш
Шрифт:
Сил почти не осталось, лишь лютое, идущее из темной глубины стремление жить, заставляет, вновь и вновь, взмахивать руками, но и оно слабеет, колеблется под напором одиночества и усталости. Вокруг все та же белесая мгла, будто в целом мире не осталось ничего, кроме серой хмари и черной бездны, затаившейся в ожидании добычи, что ослабнув, рано или поздно, перестанет сопротивляться, расслабиться, позволяя стихии поглотить трепещущую искру жизни.
Черная меланхолия застилает разум, и некому поддержать, спутников не видно. Возможно, они давно уже мертвы, проглочены прячущимися в тумане чудовищами, или устав бороться за жизнь, принесли себя в жертву прожорливому духу моря, а быть может, это она сбилась с курса, и с каждым гребком удаляется от берега, упрямо придерживаясь гибельного пути.
Но разве для того она покинула родной дом, отказавшись от положения, оставив близких и друзей, пустившись в полный опасностей путь, чтобы закончить жизнь на дне моря, разбухшей от воды, с выеденными рыбой глазами и почерневшим языком!? Из глаз хлынули злые слезы, растеклись по щекам, смешавшись с морской водой. Закусив губу, Себия зарычала, возбуждая яростью угасшие чувства, и хотя из горла вырвался лишь слабый клекот, руки заработали быстрее, а тело начало разогреваться.
От неловкого движения доска выскользнула из-под живота, исчезла в тумане. Себия ощутила, как сердце стиснули холодные зубы ужаса. Найти в плотном, почти осязаемом тумане доску казалось почти нереальным, но, даже обнаружив спасительный кусочек дерева, она рисковала навсегда сбиться с пути. Понимание безысходности накрыло ледяным покрывалом, разом остудило кровь. Зарычав, как смертельно раненый зверь, девушка забилась, почти не осознавая, что делает.
В живот ткнулось мягкое, руки заскребли по песку, оставляя глубокие дорожки, волна отхлынула, обнажив испятнанную лохмотьями водорослей песчаную косу, и в этот момент, как по волшебству, истаяла туманная хмарь. Порыв ветра унес обрывки седых клочьев, и сквозь пелену слез, исказившую мир до неузнаваемости, Себия увидела берег.
ГЛАВА 12
Слуха коснулось негромкое потрескивание, пахнуло дымком. Открыв глаза, Себия вздрогнула, совсем рядом мерцает пламя, веселые огоньки прыгают по веткам, со сладострастным шипеньем вгрызаются в сухую древесину, угли постреливают, разбрасывая далеко вокруг мелкие багровые искры. Костер умиротворяюще потрескивает, распространяя вокруг волны живительного тепла. Подземница подалась вперед, сунула конечности, едва не в самое пламя, чувствуя, как неохотно выходит из тела холод, за время плавания проникший в самую глубину естества.
Рядом шевельнулось, перед глазами возникла палочка с нанизанными кусками, истекающего соком, прожаренного мяса. Изумительный запах ударил по ноздрям, рот наполнился слюной, а под ложечкой засосало с такой силой, что Себия схватила палочку, принялась рвать мясо, не обращая внимания на жир, что тут же полился по рукам, обильно окропил доспехи.
Кто-то хмыкнул, над ухом раздалось ободряющее:
– Проголодалась. Гляди, как уминает!
Себия быстро расправилась с мясом, и, лишь потом, огляделась. Вокруг, плотной стеной вздымаются вековые сосны, под ногами толстая подушка из веточек и сухой хвои. Тут же расположились спутники. Подложив под голову замшелый камень, в сторонке дремлет Дерн. Короткими точными движениями Мычка сосредоточенно режет мясо. Сочные ломти, один за другим, ложатся на лист лопуха. Негромко шурша, точилом правит любимую секиру Шестерня, лезвие блестит настолько, что боль-
но смотреть, но упрямый пещерник, вновь и вновь, водит камнем по клинку, стачивая, одному ему видимые, шероховатости. Чуть поодаль, одетый в одну лишь набедренную повязку, скорчился Зола, наколотый на палочки, балахон сохнет сморщенной шкурой возле костра, вокруг мага, в живописном беспорядке, разбросаны пожелтевшие свитки.
Спокойная расслабленность товарищей подействовала умиротворяющее, и глаза начали закрываться, когда в голове вспыхнуло непонимание. Глаза, сами собой, распахнулись, девушка завертела головой.
Перехватив ее взгляд, Шестерня вздохнул, отвечая на невысказанный вопрос, произнес:
– Не доплыл он. Не то в тумане потерялся, не то решил, что потеряв за рейд две ладьи, недостоин жизни.
Тяжело вздохнув, пещерник замолчал, потемнел лицом. По всей видимости, механик пришелся ему по душе.
Мычка поднял голову, поддерживая, произнес:
– Может, где дальше выплыл. Вспомни, сами едва нашлись - так разбросало.
Раздался скрипучий голос Золы.
– Не выплыл. Еще на ладье стояли, по лицу видно было - не выплывет. А если даже и выплыл, уже не имеет значения. Меня гораздо больше интересует, что будем делать мы.
– Задание не выполнено, - не открывая глаз, откликнулся Дерн.
– У тебя еще не пропало желание его выполнять?
– в голосе мага послышалась издевка.
– При чем тут желание?
– поинтересовался Дерн, устраиваясь поудобнее.
– У нас прямое пожелание главы гильдии, если не сказать - приказ.
Зола нахмурился, сказал зло:
– А тебе не кажется, что это задание постепенно превращается в самоубийство? Обе ладьи потеряны, все бойцы гильдии мертвы, мы сами, не раз и не два, находились на грани гибели, и выжили, лишь чудом!
Выпав из руки пещерника, звякнуло точило. Шестерня повернул голову, с удивлением взглянув на Золу, спросил:
– Но, как же, Найденыш? Ведь, он нас спас...
– К демонам Найденыша!
– взорвался маг.
– Прежде, чем он спас нас, мы спасли его. Да, и неизвестно, как бы все повернулось, не наткнись мы в степи на его бренное тело.
Болотник раздраженно передернул плечами, рывком сел, пошарив под спиной, вытащил из хвои здоровенный сук, отбросил далеко в сторону, после чего, обратил взгляд на мага, сказал с сарказмом:
– Осталось выяснить, кто нас туда привел. Жаль, память подводит.
Маг насупился, сказал раздраженно:
– Я уже устал повторять - никого с собой не звал. Сами напросились!
– Конечно, - уже с не скрываемой издевкой произнес болотник, - вопрос лишь в том - далеко бы ты ушел.
– Уж куда-нибудь, да ушел бы, - сверкнув глазами, отрезал Зола.
– Не дальше обеденного зала таверны, и не мгновеньем позже, чем появился тот вершинник - охотник до чужих вещей, - сухо бросила Себия.
Маг раздражал подземницу несносным характером, и если обычно она с этим мирилась, то будучи в плохом настроении, недовольство прорывалось наружу.
Зола поморщился, сказал, уже не так уверенно:
– Уж как-нибудь бы разобрался.
– Помню, помню, - хмыкнул Мычка.
– Мы твой мешок у него втроем, едва отобрали...
– Вчетвером, - уточнил Шестерня, искоса поглядывая на Золу, что к этому моменту не знал, куда девать глаза.
Перестав скалиться, Дерн деловито произнес: