Найон
Шрифт:
Что такое ночью – три часа? С боку на бок перевернуться. Аверьянову ещё бы часика два прихватить, – сам пообещал. По кружке крепкого чая закинули и вышли, оставив охрану. Уже ради одних камушков не стоило рисковать.
Дима впереди, взял пеленг, остальные гуськом. Аверьянов почувствовал, что лучше видит в потёмках: дай-ка я впереди пойду, молодые глаза лучше поберечь.
И вывел на маячок, метров на пять отклонился, чем удивил всех. Капитан посчитал шагами, от точки до сосны с маячком, тихо сказал: «Ну, ты даёшь!»
На востоке, чуть севернее, небосвод чуть посветлел. Команда развернулась лицом, дышали с паузами, караулили миг. В первые мгновения, лишь лучи коснулись их, на землю полетела вся одежда. Стояли мальчики нагими, многих покачивало. Секунды где-то капали в тазик, – так на кухне иногда капает вода.
– Оделись – и пошли! – Аверьянов замкнул шествие, пусть сами получат удовольствие от открытий. Личный багаж обязательно пополнится какими-то ощущениями навыка, чем прежде не обладал.
По этой линии так весело было идти, складывалось впечатление, что солнышко приноровилось к их возможностям. В одном лишь месте, когда обогнули обломок скалы, на несколько секунд сошли с границы.Командир не додумался засечь время, просто шли и шли, пока спектр солнца не распылился, и светораздел растаял.
Что теперь? Столпились и дождались учителя.
– На сегодня достаточно. Я чего-то проголодался, клетки требуют более приземлённого. – Он мельком оценил загрузку каждого, так и сказал: – Поздравляю! Каждый из вас получил то, к чему шёл с рождения. Случится оказаться на перекрёстке, задумаетесь – в какую сторону податься, так и вспомните этот восход. Получите верную подсказку. И это… командир, тех двоих, кто в лагере, завтра поведёшь сам.
– И я пойду! Маячок же не оставлять чужим. – Диму поддержали остальные.
– Хорошо, я останусь в лагере, а вы идите.
Целый день парни прислушивались к себе. Таскали дрова для сушилки и костра, поглядывали за Димкой – как там у него? Командир с Аверьяновым изучали свойства осевых камушков, проводили эксперименты.И вот они расхаживают по территории, у каждого под шапочкой торчат камушки помельче. Можно подумать – полное прояснение получили.
Их прогулки иногда заканчивались у мастерской, где специалист взялся восстановить телевидение.
– Получается хоть что?
Глыба помалу принимала узнаваемую форму, верхняя часть почти собрана, и на глазок вырисовывался срок завершения. Дня три-четыре. Аверьянов потоптался вокруг, что-то искал под ногами.
– Это ищешь? – Дима вручил пулю, пояснил: – Как пришёл, так и увидел её.
Аверьянов принял в руку, подкинул, определяя вес и другие параметры, которым тоже учился помалу, проникал и расширял кругозор. Иногда приходил к неожиданным выводам, и, если озвучивал их, всё дальше погружался в субстанцию, которая большинству не понятна, граничит с подозрениями и страхами. Он не такой как мы, не мира сего.
От него ждали слова, просто ждали с напряжением.
– Это не последняя пуля. Можно отложить восстановление, всё равно разобьют.
Дима сориентировался:
– Тогда – хоть осколки собрать в кучу.
– Как хочешь. Можешь собрать.
Промчали годы, ты нехотя вспоминаешь, с какими людьми пересекался, кто из твоих рук получил путёвку. Каждый, в своё время, зафиксировал хороший толчок, научился сомнения отметать. Ты потомок богов, нет преград, какие бы ни пали перед твоими решениями. Счёл нужным побывать на Кольском? Да хоть на Луне, – было бы желание твёрдым и беЗповоротным.
Поезд тащил вереницу вагонов, на поворотах оглядывался – не потерял ли последний. Хорошо ему: начальство спит, сам себе хозяин. В купе менялись соседи, а Аверьянов всё ближе и ближе подбирался к цели.
С проводницей как-то сразу сошлись, чуть общих знакомых не нашли. Женщину с именем Наташа расположить тоже нужно уметь. Скажи ей: я за тобой гонялся по всей России, и только позавчера догнал, вошёл в твой вагон… Сказал – и понаблюдай, как себя поведёт. Одна достанет пистолет, прижмёт к груди голову, приставив ствол к затылку: «Женат?» – А ему некуда деваться:
– Есть немного.
– Что ж она отпускает такого красавца?
– Сказала – иди и зарабатывай, как сможешь. Попробовал я железную дорогу сдать на металлолом – добрые люди подсказали, Наташку оставишь без работы. Пришлось отказаться. О! Я ж для тебя чай индийский приберёг, давай, попьём вместе.
В каморке у неё чай танцует, как на конкурсе – настолько синхронно. Стаканы сами завели беседу, стали знакомиться, вот тоже попались – ОН и ОНА.
– И что ж тебя позвало на Кольский? Других мест мало?
– Другие – все обошёл, остался Кольский.
– Вечный геолог, значит.
– И не только.Я всё могу.
– Так уж и всё?
– Клянусь.
– Сам, часом, не жулик?
– Да уж, попадались людишки, многому научили. Вот же, нашли свою нишу, работают на всех линиях. А человек, может, последние копеечки наскрёб на дорогу, экономил на всём. А ты позарился на крохи.
– Поймал, никак?
– Было дело. Они иногда в паре орудуют, тут уже гляди в оба, чтоб ножик в спине дырок не наделал.
– Но у тебя однажды получилось. Крепко бил.
Он словно воскрес, стал более внимательным. Вот это женщина!
– Противно и горько вспоминать. Я тогда сильно переборщил, хорошо – ничего не сломал. Тогда же и дал себе зарок: впредь кулакам воли не давать. Могу сгоряча убить, и что потом? Срок! Нет, ребятки, думаю, так дёшево не купите Женьку. Не родился ещё тот, у кого, может, и получится. Но чем дольше живу, тем лучше понимаю: не доставлю никому радости такой.
Она зябко повела плечами.