Назад дороги нет
Шрифт:
Ася вертится перед большим зеркалом, уверенная, что никто её не видит, а мне и лучше — ничего не имею против незапланированного стриптиза, хоть и не могу дать гарантии, что долго вытерплю на месте зрителя.
Ася тем временем поворачивается спиной к зеркалу, грациозно наклоняется и достаёт из чемодана какую-то тряпку. Надевает через голову тёмно-синее платье, и оно струится до самого пола. Мать их, даже дыхание перекрыло от такой красоты.
Стучу в окно, потому что сталкер — явно не мой путь. Ася подпрыгивает на месте, поворачивается и чуть не падает,
— Ты вернулся, — говорит, когда окно распахнуто, а Ася опирается на подоконник. Наши лица на одном уровне, и она проводит пальцами по моему лбу, щекам, будто не верит, что я настоящий. Мне и самому кажется, что валькирия — грёбаный мираж, способный растаять в любую минуту.
— Я же обещал.
Она смеётся и снова срывает резинку с моих волос. Фетишистка, не иначе.
— Мужским обещаниям нужно верить осторожно, если вообще можно, — говорит, и странная глубинная тоска слышится в голосе. — Давно тут стоишь?
— Достаточно.
Мне не понравилось то, что услышал за словами, прочёл между строк. Почему она ушла от мужа? Он её предал, изменил, причинил боль каким-то поступком? Скорее всего. И мне до чёртиков хочется посмотреть на мужика, который нашёл в себе смелость обидеть такую женщину.
— Зайдёшь? — спрашивает, отвлекая от странных желании начистить харю совершенно постороннему мужику.
— Приглашаешь?
— А если нет, уйдёшь? — Она очень серьёзна в этот момент, а я чувствую, что от моего ответа многое зависит.
И я прислушиваюсь к себе, своим ощущениям и понимаю, что никуда я уже не денусь.
— Отойди в сторону, — прошу, а Ася удивлённо округляет глаза, но слушается. Хорошая девочка.
Подтягиваюсь на руках и через пару мгновений оказываюсь в небольшой комнате, а Ася совсем рядом. Руку протяни и коснёшься светлых волос, совершенного тела — такого гибкого и отзывчивого.
— Я думал, ты ещё утром в лесу всё поняла, — усмехаюсь, а Ася фыркает и делает шаг назад.
— Вдруг я неправильно оценила ситуацию... — говорит, а я пожимаю плечами и снимаю с себя кожаный жилет. Он падает на пол, тихо позвякивая. — Вдруг для тебя это обычное дело: трахать девушек на мотоцикле и больше в их жизнь не возвращаться.
— Ага, так и есть. — Следом на пол падает моя футболка. — Это моё хобби и истинное призвание. Ты не знала?
— Догадывалась.
Ася подхватывает мою игру, и вот уже синее платье падает на пол и складывается вокруг ног волнами.
— Умная девочка, догадливая.
Расстёгиваю ремень на брюках, молнию и избавляюсь к чертям от тесной одежды.
— Не без этого, — усмехается и снимает бюстгальтер.
Мать моя, я сейчас башкой двинусь от этих игрищ и её готовности идти со мной на любую авантюру.
— Я говорил тебе, что ты охрененная, моя валькирия?
Она тихо смеётся, а я за один длинный шаг преодолеваю разделяющее нас расстояние. Воздух в
И тут она говорит то, от чего моему терпению приходит конец:
— Поцелуй меня.
Она произносит это точно таким же тоном, как тогда, в оживлённом коридоре "Бразерса", и мою крышу срывает напрочь.
— Ну, смотри, сама напросилась, отважная женщина.
И, не дав шанса что-то ответить, сминаю её губы поцелуем, не в силах быть нежнее или аккуратнее. Рукой фиксирую голову, зарываясь пальцами в шёлк волос, а второй обнимаю за талию и крепче прижимаю к себе. Ася приглушённо стонет, закидывает одну ногу на мою талию, а у меня внутри первобытный зверь рычит и требует выпустить его на свободу.
Ася стонет, когда кусаю её нижнюю губу, и мне даже на минуту кажется, что это от боли, что перестарался, но руки, лихорадочно поглаживающие мою кожу на спине, гибкое тело, извивающееся в моих объятиях, подсказывают, что стон этот — от удовольствия, и большего мне знать и не нужно.
Кровать совсем рядом, потому толкаю Асю в её сторону, и мы падаем, ещё не до конца обнажённые, но от этого все ощущения кажутся острее и волнительнее. Выравниваюсь, опираясь коленями на кровать, поглаживаю шелковистую кожу на стройных бёдрах. Их молочная белизна контрастирует с загаром на моих руках, а многочисленные татуировки подчёркивают разницу между нами. Под моими прикосновениями Ася вздрагивает, и я заглядываю в глаза, подёрнутые дымкой желания, и борюсь с собой и своей неистовой потребностью мгновенно оказаться в ней. Нет уж, быстро не хочу, хочу насладиться Асей сполна.
— Ты же понимаешь, что теперь не избавишься от меня, даже если очень захочешь? — спрашиваю, пока мои пальцы путешествуют вдоль внутренней поверхности бедра и достигают наконец заветной цели.
Ася кивает и закусывает нижнюю губу, а я шумно выдыхаю, потому что ничего более сексуального, чем эта женщина в жизни своей не видел. Меня заводит в валькирии абсолютно всё — даже как дышит.
Когда пальцы добираются до заветного места на её теле, Ася всхлипывает и закрывает глаза.
— Ася, смотри на меня, — прошу, почти приказываю, и она слушается. — Я хочу видеть твой взгляд.
Она кивает, а я с ума схожу от тумана, заволакивающего голубые озёра.
— Не мучай меня, — просит, всхлипывая, а я улыбаюсь, поднимаю её ногу и покрываю медленными, бессовестно провокационными поцелуями, кожу. — Витя, я хочу тебя.
Выдыхает, а я понимаю, что и сам на пределе, но сегодня не будет быстро. Пусть весь мир катится ко всем чертям, я буду любить эту женщину долго, даже если сердце остановится.
— Хочет она… — говорю, лаская клитор сквозь тонкое кружево белья, а пальцы дрожат. Как юнец, право слово, но мне нравится чувствовать это в себе. Будто бы нет боли и страха, есть только валькирия, истекающая обжигающими соками от моих прикосновений, а больше ничего в этот момент и не нужно.